У нас на нуле сирен не было. В качестве предупреждения о предстоящем обстреле нам посылали стрелы поверх голов. Это делал противник. Такие же мужики на вражеском блокпосте. У нас установились почти нормальные человеческие взаимоотношения, насколько это возможно в условиях боевых действий. Они стреляли одиночными, предупреждая о своём обстреле, а мы отправляли им сигареты и тараньку через проходящих через наш пост в их сторону пенсионеров. Запросто могли встретиться на нейтральной полосе поиграть в “кости” и “гвинт” — эти извечные спутники досуга служивых любой эпохи. А потом опять расходились, чтобы пострелять друг в друга. Чем-то это походило на постановку. Киношную битву, после которой противники из массовки курят вместе за углом павильона, пока главные герои играют свои сцены.
Нас было четверо, когда в очередной раз мы встретились на ничейной земле: я, Наг, Мани и Джабба. Их — трое. Я видел своих противников уже не первый раз. Первый — интеллигентного вида командир. Даже не скажешь, что бывший СБУ-шник. То есть сотрудник Службы безопасности Урук-хайи. Да не простой, а глава Минас-Моргульского отделения. Ну, до войны. Такие, как он и стали ядром бунта. Они не смирились с одержавшим верх в Минас-Тирите восстанием, свергнувшем законную, как они считали, власть. А теперь их восточный город в осаде. Чёрная борода с проседью, возраст к пятидесяти, слегка вытянутое лицо южанина. Позывной — “Ист”.
Второй — худой, сутулый с копной непослушных тёмных волос. Нос с горбинкой. И вообще похож на горного гоблина, если бы не высокий рост. Выпуклые круглые глаза смотрят без выражения, как у гопника с городских окраин. Позывной — “Че”.
Эти двое — граждане Урук-хайи. Чтобы вам не говорили официальные СМИ в палантире, большинство наших противников — соотечественники, а не роханцы. Правда, у Че за спиной служба контрактником в роханской армии и участие в боевых действиях в горах Южного Мордора.
А вот третий — действительно роханец. Высокий, широкоплечий и белобрысый. Высокие скулы и большой, с толстыми губами, рот. Маленький курносый нос. Этакий дурачок из народной сказки. Простой, глупый и удачливый. По крайней мере, именно такую роль он играет. Позывной — “Сом”. Маленькие бесцветные глазки увеличивают сходство с этой рыбой. Кем был Сом до войны, я не знаю. Но здесь он явно нашёл себя.
У Сома есть три ипостаси, как три головы дракона. Первая голова говорит с умбарским акцентом: “Я вас умоляю, не надо делать мне нервы.". Вторая с нарочитым дунедайнским: “О! Йа-йа, даст ист фантастиш! Короший мальчик!” Третья копирует урук-хайскую речь: “Та ты шо, хлопчык, такэ кажешь?”.
Обычно, мы избегаем разговоров на больные темы. Тут Мани начало везти в кости, но Джабба остался вне игры. От нечего делать, он начал крутить карманный палантир. Вот, смотри, показал Джабба картинку Че, но так, чтобы видели все. Картинка была разделена на две части: на одной — молоденькие, пышущие жизнью, красивые валинорские девушки на велосипедах, на другой — одетые в толстенные телогрейки и валенки мордорские девушки, стоящие на какой-то железнодорожной колее. И подпись что-то вроде: “Советы украли у наших женщин счастливую молодость”.
Че посмотрел, помолчал, а потом лениво и равнодушно процедил сквозь зубы: “Всё вы никак не устанете пинать мёртвую мамку”. Имея в виду, разумеется, нашу общую родину — Мордорский Союз.
— Сравнение явно некорректное и манипулятивное, — вмешался Ист. — Берутся несовместимые вещи и ставятся рядом. Рядом с женщинами в телогрейках, хорошо бы поставить негритянок с хлопковых полей. Или думаете, в Валиноре ничего подобного не было? Мы ведь тоже могли бы разместить на одном фото школьников с линейки в белых рубашках и красных галстуках и репортаж из Колумбайна. А так, вместе с этими девушками с постановочного фото в стиле пинап, должны стоять стюардессы с рекламного плаката аэрофлота.
— А-а-а, цэ стара писинька, — это Наг. После нашего с ним разговора он принципиально решил перейти на урук-хайский, но пока получалось не очень.
— Писинька? Какая ещё писинька? Чья? — удивился Ист. — А, ты хотел сказать, “писэнька” в смысле “песенка”.
— Ну, давай, расскажи нам, какой Союз был хорошей страной, — вступился за друга Джабба. — Типа мы не помним, как люди стояли в очередях за самым необходимым. В книжный магазин ходили, чтобы достать дефицитную туалетную бумагу.
— Йа-йа! — согласился Сом. — Теперь у вас полно туалетной бумаги, но страну вы просрали.