Навстречу мне, но противоположным курсом прошли молодой мужчина и девушка, оба со стаканчиками кофе в руках. Я успел услышать обрывок их разговора. Парень рассказывал, как он со своими побратимами удирал от кого-то “на передке”, а пролетающая мимо стрела вражеского самострела оторвала кончик его языка. Ну что ж, бывает всякое. Во время нашей вылазки, стрела пролетела у меня между ног, но ничего не задела, даже кончика. Слава Эру! Впрочем, судя по довольно бойкой речи, язык у парня вырос снова, как хвост у ящерицы.
Мой путь на этот раз лежит в старую часть Минас-Тирита. Там, ещё недавно праздновали День независимости. Для чего на площади и улицы центра города вытащили сгоревшие остовы вражеских монстров. Шабаш уже закончился и скоро их уберут. А я еду сегодня, так как не хотел смотреть на них вместе с галдящей толпой. И к чудовищам должно быть человеческое отношение.
В метро было довольно просторно. Я видел, как в конце вагона, в котором я ехал, стоял бородатый воин в камуфляже с огромным тесаком в ножнах на боку. Тесак явно тянущий на статью. Но кто сделает защитникам замечание? Даже полицаи боятся с ними связываться. Воин стоял нарочито прямо, гордо расправив плечи и широко расставив ноги. И с нескрываемым презрением смотрел на возню этого мирняка. “Как вы можете просто так ходить и улыбаться”, — говорила его поза, — “когда я видел и пережил такое?!”
Я вышел из подземки на нужной мне станции и совсем немного прошёл до одной из площадей Белого города. Здесь, прямо на площади, под открытым небом, меня ожидала первая экспозиция обезображенных трупов. Рядом с вражеским циклопом, чей длинный рог был понуро опущен в землю, лежала огромная археспора. А рядом с ней, кажущаяся детской игрушкой в сравнении со своей родственницей, убийственная “Гвоздика”. Зелёно-бурые тела монстров не только были разворочены и обезображены смертью, но и расписаны разными лозунгами,часто похабными и безграмотными.
Тут же валялся оторванный кусок хвоста виверны, стояли сгоревшие роханские повозки. На всём имелись таблички с пояснительными надписями. Всё можно было трогать руками. Заглянул в выгоревшее нутро одной из телег. Здесь пахло не только гарью, но и смертью. Я явственно ощутил её запах. В подтверждение моих догадок, на краю телеги тактическим фломастером было написано: “тут помэрлы роханцы”. Рядом мелом выведено несколько сердечек. Ещё недавно тут гуляли люди. В том числе дети.
Но почему “гуляли”? Вот отец с сыном. Такие же запоздавшие, как и я. Оба хватают мёртвого циклопа за опущенный рог. Достают палантиры и делают селфи. Пытаясь обойти всё это действо, чтобы не попасть на снимок, я зашёл с другой стороны от поверженных чудовищ. С этого ракурса было видно, что бока их исписаны так же названиями полка “Аз-хов” и зигзагами “волчьих крюков” в придачу.
Здесь я закончил и спустился по склону холма на главную улицу города. Тут картина была почти идентичной. Разве что тела не выстроены на площади, а лежат на проезжей части вдоль всей улицы. Циклопы, археспоры и, даже огромный “Гиацинт”. Плюс, разбитые реактивные катапульты. К некоторым из трупов уже подогнаны огромные грузовые телеги. И их уже затаскивают на них, чтобы убрать и очистить проезжую часть.
Я заметил, что у одного из монстров суетятся два человека в изысканных официальных костюмах. Один подошёл к монстру вплотную, а другой делал снимок, видимо, на палантир первого. От одного из прохожих, говорящего со своим другом, я услышал, что это был король одного из небольших и ныне малозначительных арнорских королевств, который по случаю торжеств заглянул в нашу столицу.
С меня было довольно, и я направился в сторону метро, у входа в которое несколько людей сельского вида в камуфляже обсуждали, как правильно на урук-хайский манер произносить фамилию известного пропагандиста и военного эксперта: Оркестрович или Оркэстровыч? А меня, даже в метро, всё ещё преследовал запах гари и смерти.
Когда я был там, война пахла костром и кислым мужским потом. Не дымом горящих монстров, а именно костром,как в горных походах. Одежду, конечно, мы меняли как придётся. Поэтому и воняли, как бомжи. А ещё на их лежбище больше всего походили наши блиндажи и убежища. Наверно, такой вид приобретает любое мужское жильё без участия женской руки. Хаос сочетается с рациональностью и своеобразным квази-порядком. Нары, на которых разостланы спальники, консервные банки под ними, пол устлан обрывками линолеума и коврами, стащенными сюда с окрестных дач и деревень.