— Нэ пидкажэте, а скилькы коштуе цэй пакэт (“Не подскажете, сколько стоит этот пакет”)?
Фраза явно была с расчётом на то, что роханцы никогда не поймут. Как в том анекдоте: “Сидай, сынку, я и так бачу, шо ты нэ эдорасец”.
У меня в руках действительно был пакет с нехитрой снедью, которую я только что докупил в лавке вдобавок к уже сделанным запасам. Пожав плечами, я дружелюбно ответил, что не знаю точно. Надо посмотреть в чеке. Засунул руку в кулёк и начал искать белую бумажку, а потом внимательно рассматривать её в поисках соответствующей цифры. Мужчина всё это время так же дружелюбно заглядывал мне через плечо. А потом, чтобы не палиться с некоторым разочарованием (ведь я прекрасно понял его урук-хайский), встал в очередь, якобы за пакетом.
В связи со всем этим я пришёл к выводу, что людей надо бояться не меньше, чем обстрелов. А то и больше. Но всё это было потом. В начале “новой эры”. А тогда, в то время, когда война столкнула меня с бестиарием и его помощником, всё ещё было не так масштабно. И, да, у нас были поездки домой в тыл “на ротацию”. И это был совсем другой, разительно отличный от уже привычного нам, мир. Параллельные реальности.
И вот в один из таких отпусков со мной по палантиру связалась Мавка и пригласила на премьеру пьесы. Неожиданно, да? С её слов следовало, что постановкой занимаются её друзья. А я люблю театр. Но хожу туда редко. Честно говоря, почему-то решил, что это будет комедия. Название “Погани дорогы” (“Плохие дороги”) навевало подобные мысли. Ну, дороги у нас действительно… поганые. Тут никто не поспорит. Даже вон, у какого-то зам. министра инфраструктуры колесо у телеги отлетело. Но потом оказалось, что само приглашение — не единственная неожиданность.
Мероприятие должно было происходить в здании, напоминавшем НИИ времён Мордорского Союза. Как я позже выяснил, это был центр, названный именем урк-хайского кинорежиссёра тридцатых годов, который верой и правдой служил Саурону, но почему-то стал одним из символов независимой Урук-хайи. Во времена же Союза здесь располагалась Минас-Тиритская кинокопировальная фабрика.
Как только я отпустил извозчика, то тут же на ступеньках этого здания столкнулся с Мавкой, которая была не одна, а… с мужем. Это и была вторая неожиданность. Да, некоторые женщины любят играть в подобные игры. Пока ждали ещё кого-то на ступеньках перед входом, разговорились. Ну, говорил не я, а он.
— После Мей-дана культура расцвела! — вещал муж Мавки. —Урук-хайя в этом году выпустила на сорок сериалов больше, по сравнению с прошлым четырнадцатым годом.
— Ага, — согласился я. — Жить стало лучше, жить стало веселей!
Как позже я узнал, такая восторженность по-видимому была связана с тем, что он был допущен к государственному корыту и сидел на айтишных подрядах.
— Я бы пошёл воевать, — рассуждал он, поддерживая разговор ещё с кем-то, — но не на передовую. Лично убивать бы не смог. Может быть в артиллерию. Управлять катапультой или требушетом.
“Ага, — подумал я. — Так чтоб не смотреть в глаза тому, в кого стреляешь. И не видеть дело рук своих. Дёрнул за рычаг. Нажал на кнопку. А где-то там кого-то разорвало на части. Кого-то абстрактного и где-то далеко.”
Мы прошли в вестибюль, где среди зрителей то и дело попадались знакомые по палантиру лица. Это были приглашённые на премьеру звёздные актёры локального значения. Муж Мавки куда-то исчез. Видимо, направился в уборную. Остальные её знакомые тоже временно растворились, и на какое-то время мы остались вдвоём. В этот момент кто-то окликнул меня со спины. Я обернулся и увидел Дона. Дон — это позывной. Он был моим инструктором на курсах первой медицинской помощи. При этом у самого Дона никакого медицинского образования не было. Если судить по речи, то был он парнем простым, вчерашним уличным авантюристом. Просто Дон, в свою очередь, где-то получил сертификат, что может учить других. А как я проходил этот его курс — отдельная история. Как-нибудь расскажу.
— Я собираюсь уезжать, — рассказал Дон. — Провожу последний курс ПМП. Не хочешь записаться? Ещё есть места. Будет интересно!
Дело в том, что занятия у него были платными. И я сразу понял, что перед отъездом он хочет срубить ещё немного бабла.