Полковник Романцев, глава комиссии, досадливо сморщился:
– Постнов? В списках комсостава батареи такой не значится.
– Я прибыл из Риги вчера вечером, вот назначение штаба округа, – старлей протянул бумагу. Романцев, не взглянув, передал ее Вахину.
– Выходит, личный состав находится под арестом?
– Так точно, товарищ каперанг.
– А кто будет отражать противника, если попрут? Всех выпустить, пусть несут службу пока. Офицеров, свободных от вахты, ко мне по одному. Вы, Белкин, допросите рядовой состав. Андриенко и Иецелниекс – общий осмотр. Доктор, найдете тела.
– Есть.
Каперанг удивленно посмотрел на Постнова, который всё еще стоял перед ним.
– Бегом!
Того сдуло с места.
– Остальные – шагом.
Вскоре зазвучали команды, расчеты побежали по местам. Батарейных, как выяснилось, не кормили со вчерашнего дня, так что поваров торопили с обедом. Белкин нашел дежурного по казарме белобрысого военмора с красными глазами. Вместе с ним обошел помещения и остановил свой выбор на каптерке: «Давай по одному на исповедь!»
Никто из допрошенных не знал о предстоящих стрельбах, не видел штурмовавших батарею пловцов. Те, кто был в бронебашнях и казармах, забаррикадировались, а экипаж дирижабля видел только силуэты. Загадкой представлялось вот что: как и на чем пловцы Балтфлота умудрились прибыть сюда уже через полчаса после начала обстрела и почему они не стреляли, после того как их обнаружили.
– Следующий! Фамилия, имя, отчество?
– Кадкин Денис Семенович.
– Не спал?
– Не спал, товарищ каплей.
Кадкин выглядел так, что можно было и не спрашивать.
– Во время учений где был?
– На своем номере, я заряжающий четвертого орудия.
Белкин сверился со списком. Всё так.
– Во сколько начались стрельбы?
– Около двадцати ноль-ноль, учения были внеплановые, никто не готовился.
– А закончили?
– Я не засекал, товарищ каплей, – военмор пожал плечами, – но около часа стреляли, думаю.
В открывшуюся дверь заглянул Вахин.
– Август, тебя каперанг требует.
– Ладно, потом продолжим, – Белкин хлопнул заряжающего по плечу.
Оказавшись снаружи, однокурсники переглянулись.
– Я думал, ты меня не узнал, – признался Белкин.
– Брось, просто каперангу бы не понравилось. Строг.
– А зачем я ему сейчас понадобился?
Вахин усмехнулся.
– Мне знать не положено, но ничего приятного не услышишь. Видел?
Август повернулся в указанную сторону. Со стороны Рижского залива в предзакатном небе ползли тяжелые дирижабли с истребителями в подвесках. В Швецию, похоже. И одного «Атланта» вполне достаточно, чтобы сровнять Стокгольм с землей, а тут целых пять.
– Слушай, где находится база пловцов Балтфлота?
Порученец резко остановился, снова став похожим на сомнамбулу.
– Вот это мне знать положено. Но не знаю. Странно.
– Странно, – согласился Белкин.
Вахин привел однокурсника в офицерскую столовую. Члены комиссии уже расположились за столом. Посреди скатерти стоял складной латунный восьминожник, явно привезенный Романцевым с собой, а не одолженный в «красном уголке» батареи.
– Товарищ каперанг, по вашему приказанию явился, – козырнул Белкин.
– Садитесь обедать.
Кроме Романцева и Вахина были также Иецелниекс, Андриенко, Постнов и еще два офицера, очевидно батарейных. Вместе с Белкиным – восемь человек. Из присутствовавших только доктор Кеосаян не участвовал в трапезе – возможно, он должен был наблюдать за состоянием участников транса.
Каперанг, на правах старшего, приподнял восьминожник и тут же опустил его на подставленные ладони. Свободной рукой он медленно налил внутрь морскую воду, отчего острые ножки вонзились в кожу восьмерых собравшихся.
Во рту появился вкус соли, как всегда во время коллективного транса. Август не верил в богов, хотя рационального объяснения происходящему не находил. В курсе прикладной теологии эта процедура вскользь описывалась, но практикумов почему-то не было. Когда-нибудь наука и это разберет на винтики. Кислородом дышали и до его открытия, а нынешний ритуал был когда-то детской игрой. Дети ошибались лишь в слове «вода», ставя в нем ударение на первый слог.
– Море волнуется раз.
Стало темно и шатко, только золотая фикса Романцева иногда вспыхивала как маяк. Водой был Вахин. Оказалось, что он специально учился этому.
– …волнуется два.
Соленая вода из восьминожника вымывала нутро и возвращалась обратно, свет внезапно блеснул и стремительно стал заполнять пространство, вдруг остановившись вокруг Августа белыми стенками прокуренной комнаты.