— Как? Еще до того, как вы все увидели?
— Понимаете, я знал, что… много крови. Когда девушка позвонила по 999, она сказала: «Они все мертвы». Считаете, что я перестарался?
— Нет, — медленно проговорил Уэксфорд, — совсем нет. Думаю, вы поступили правильно, насколько вообще есть возможность перекрыть дороги. Я хочу сказать, что отсюда должна быть масса путей.
— В действительности, нет. Та, что они называют проселочной, идет к Помфрет-Монакоруму и Черитону. Основная дорога выходит прямо на шоссе В-2428, ведущее в город, и там, в километре от нее, как раз оказалась дежурная полицейская машина. В другом направлении, как вы знаете, дорога идет на Кэмбери-Эшез. Нам просто повезло. Двое полицейских в дежурной машине знали о случившемся уже через три минуты после звонка девушки, но они поехали туда другим путем, должно быть, по проселочной дороге, и потом на удачу вряд ли приходилось рассчитывать: у нас не было ни хотя бы приблизительного описания, ни номера машины, и вообще неизвестно, что и кого искать. Мы и сейчас не знаем. Я больше ни о чем не мог ее спросить, разве не так, Редж? Я думал, она умирает.
— Конечно, не могли. Конечно.
— Молю Бога, чтобы она не умерла.
— И я тоже, — ответил Уэксфорд. — Ей только семнадцать.
— Естественно, надо надеяться, что она выживет, но я думал о том, что она может рассказать нам. Практически все. А вы как считаете?
Уэксфорд ничего не ответил, только посмотрел на него.
Глава 5
Девушка могла рассказать им все. Дэвина Джонс, которую звали Дэйзи Флори, могла сообщить им, когда приехали убийцы и как они проникли в дом, как они выглядели и даже, вероятно, что они хотели и что взяли. Она их видела и, может быть, разговаривала с ними. Она также могла видеть и их машину. Уэксфорд считал такое вполне возможным, поскольку девушка из интеллигентной семьи и, как он предполагал, наблюдательна. И он очень надеялся, что она выживет.
Вернувшись домой в полночь, он было подумал позвонить в больницу и справиться о ней. Но что это даст, если он узнает, жива она или нет?
Если ему скажут, что она умерла, он не уснет, потому что будет думать о том, как она была молода и что впереди у нее была вся жизнь. Не уснет еще и (лучше быть честным до конца) по той причине, которую имел в виду Берден: если она умерла, то дело сильно осложнится. Но если он узнает, что она жива и поправляется, то он начнет продумывать будущий разговор с ней.
В любом случае этого ему не скажут, скажут, что она либо скончалась, либо «в том же состоянии», либо «удовлетворительно». И потом с ней женщина, полицейский констебль Розмари Маунтджой, она до утра будет дежурить у палаты, а в восемь ее сменит другая женщина-констебль Энн Леннокс.
Он тихо поднялся наверх посмотреть, не легла ли Дора. Через открытую дверь в спальню проник свет. Он упал не на ее лицо, а широкой полосой высветил лежащую поверх одеяла руку, маленькую, аккуратную руку с закругленными розовыми ноготками. Она спала, и дыхание ее было медленным и ровным. Да, она засыпала легко, даже после того, что произошло вечером. Тем самым вечером, когда они обедали с Шейлой и этим четвертым, в отношении которого он уже употреблял эпитет «отвратительный». Он чувствовал какое-то необоснованное раздражение. Уэксфорд тихо прикрыл дверь и, спустившись вниз, прошел в гостиную, где на полке для газет принялся искать выпуск журнала «Индепендент он санди» двухдневной давности.
Страницы с обозрениями, рецензиями и критикой еще были на месте, засунутые между «Радио таймс» и каким-то журнальчиком фривольного содержания. Он искал интервью Уин Карвер и большую фотографию, занимавшую, насколько он помнил, целый разворот. Усевшись в кресло, он развернул газету на нужной странице. На него смотрело лицо, которое час назад он видел уже мертвым, когда Самнер-Куист бесцеремонно, как палач отрубленную голову, приподнял ее со стола, схватив за волосы.
Комментарий представлял собой единственную колонку текста с левой стороны разворота. Уэксфорд перевел глаза на фотографию. Это был такой портрет, спокойно смотреть на который могла лишь женщина, достигшая ошеломляющего успеха отнюдь не благодаря своей молодости и красоте. Лицо было покрыто даже не морщинами, а скорее шрамами, которые оставляют только время и возраст. Нос похож на клюв, а изогнутые в полуулыбке губы говорили об ироничности характера и доброте. Из-под морщинистых век на Уэксфорда смотрели молодые темные глаза с удивительно чистыми, без малейших склеротических покраснений белками; казалось, что эти глаза видят человека насквозь.
Заголовок гласил: «Дэвина Флори. «Маленькая негодница большого семейства» [1]. Первый том автобиографии. Издательство «Сент-Джайлз пресс». Цена 16 фунтов». Уэксфорд перевернул страницу и увидел ранние фотографии Дэвины Флори: маленькая девочка в бархатном платьице с кружевным воротником, через десять лет — молодая девушка с лебединой шеей, загадочной улыбкой, короткой стрижкой, одетая в прямое по тогдашней моде платье с поясом по бедрам.
Шрифт поплыл перед глазами, и Уэксфорд широко зевнул. Он слишком устал, чтобы читать, и, оставив газету на столе, поднялся в спальню. Прошедший вечер был необыкновенно долгим, как и вереница событий, начавшихся с обеда с Шейлой и этим отвратительным типом. Но это, казалось, было уже очень давно.
Пока человек читающий искал нужное ему в журнале, человек нечитающий обращался за помощью к книге.
Берден вошел в дом под пронзительные крики своего сына. К тому времени как он поднялся наверх, Марк успокоился на руках матери и крики стихли. Берден слышал, как жена уверенным тоном преподавателя, действовавшим как моментальное успокоительное, объясняла, что диплодоки, эти позвоночные пресмыкающиеся, не жили на земле два миллиона лет назад и уж в любом случае никогда не водились в шкафу для игрушек.
Когда Дженни вошла в спальню, Берден был уже в постели. Он сидел, облокотившись на подушки и держа на коленях книгу «Маленькая негодница большого семейства», ту самую, что подарил жене ко дню рождения. Поцеловав его, Дженни принялась подробно описывать сон Марка, что на какое-то время отвлекло Бердена от биографической справки, напечатанной на суперобложке. И тогда он решил ничего не рассказывать ей о случившемся. До утра. Дженни искренне восхищалась покойной, следила за ее путешествиями и собирала ее книги. Вчера вечером, в постели, они говорили об этой книге, о детстве Дэвины Флори и о том, что оказало на нее влияние в ранние годы, вследствие чего она стала личностью, выдающимся антропологом и «геосоциологом».
— Я не дам тебе книгу, пока сама не прочту, — сонно пробормотала она, отворачиваясь и зарываясь головой в подушку. — И вообще, гаси свет.
— Еще пару минут. Только начну. Спокойной ночи, дорогая.
В отличие от многих писателей, достигших определенного возраста, Дэвина Флори не делала секрета из даты своего рождения. Ей было семьдесят восемь, она родилась в Оксфорде и была самой младшей из девяти детей в семье профессора греческого языка. Получила образование в колледже Леди Маргарет Холл, позже — докторскую степень в Лондонском университете; в 1935 году вышла замуж за аспиранта Оксфорда Десмонда Кэткарта Флори. Вместе они начали выкупать заложенные сады его фамильного имения Тэнкред-хаус в Кингсмаркхэме и сажать деревья знаменитого леса.
Дочитав биографическую справку до конца, Берден выключил свет и, глядя в темноту, задумался над прочитанным. В 1944 году Десмонд Флори погиб во Франции, за восемь месяцев до рождения дочери Наоми. Через два года Дэвина Флори отправилась в путешествие по Европе и Ближнему Востоку, вторично вышла замуж в 1951 году. Остальное Берден уже не помнил, ни имени нового мужа, ни названий ее работ.
Все это не играло роли. То, что Дэвина Флори была столь известной особой, теперь имеет не больше значения, чем если бы она оказалась тем, что Берден называл «обычным человеком». Возможно, убийцы не имели понятия о том, кто она такая. Многие, с кем Бердену приходилось иметь дело в своей работе, даже не умели читать. Преступник или преступники, совершившие убийство в Тэнкред-хаусе, видели в ней всего лишь женщину, владеющую драгоценностями и живущую в изолированном месте. Она и ее муж, а также дочь и внучка беспомощны, никто их не охраняет, так что этого было достаточно.