Последовала безобразная сцена. Кейси выпил огромное количество бренди и, хотя не был пьян, стал дерзким и грубым, он кричал и оскорблял персонал ресторана. Уэксфорд решил, что пусть случится все, что угодно, даже если вызовут полицию, он этот счет не оплатит. В конце концов заплатила Шейла. Он сидел рядом с каменным лицом и не шевельнул пальцем. Позже он признался Доре, что в его жизни, наверное, были моменты, когда чувствовал себя так же скверно или хуже, но он таких моментов не припомнит.
В ту ночь он страдал бессонницей.
Разбитое стекло в столовой забили планками, и холодный воздух больше не проникал в комнату.
— Я взял на себя ответственность и отправил заказ на закупку толстого стекла, — мрачно сообщил Кен Гаррисон Бердену. — Неизвестно еще, когда его привезут. Не удивлюсь, если пройдет несколько месяцев. Эти преступники, эти бандиты, которые вытворяют такое, они не думают, сколько хлопот потом из-за них таким маленьким людям, как вы и я.
Бердену не понравилось, что его причислили к «маленьким людям», но он промолчал. Позже он сказал Уэксфорду, что сразу представил себя чем-то вроде домового или карлика. Они медленно шли к саду с задней стороны дома, направляясь к сосновым насаждениям. Стояло чудесное солнечное утро, было свежо и холодно, трава и живая изгородь серебрились от выпавшего за ночь инея. В лесу начал распускаться терновник, и его мелкие белые цветы, словно снежинки, воздушной россыпью покрывали черные безлистные ветки. За выходные Гаррисон почти под корень подрезал розовые кусты.
— Наше пребывание здесь кончается, это точно, — произнес Гаррисон, — а вам еще надо работать, так ведь? Будете работать, как обычно, жизнь есть жизнь.
— А как насчет Гриффинов, мистер Гаррисон? Вы можете мне что-то сказать о них?
— Вот что я вам скажу. Терри Гриффин взял себе на Рождество молоденький кедр, пару лет назад это было, да. Я застал его, когда он как раз его выкапывал. Никто не заметит, сказал он. Ну я и решил сказать об этом Харви, то есть мистеру Копленду, вот так.
— Поэтому вы и поссорились с Гриффинами?
Гаррисон искоса взглянул на него, зло и подозрительно.
— Они не знали, что это я сообщил. Харви сказал им, что сам обнаружил, не хотел меня вмешивать в это дело.
Они шли между соснами, куда солнце проникало только узкими столбами света. Было холодно. Сосновые иглы, словно ковром, покрывали сухую землю, и от этого ноги слегка скользили. Берден наклонился и поднял причудливой формы коричневую шишку, блестящую и похожую на ананас, как будто вырезанную из дерева рукой мастера.
— А Джон Гэббитас сейчас дома или где-то в лесу, вы не знаете?
— Он уходит в восемь, но он здесь, примерно в полукилометре отсюда, спиливает засохшую лиственницу. Слышите пилу?
Берден прислушался, и до него донесся звук пилы. Где-то впереди в глубине деревьев хрипло вскрикнула сойка.
— Мистер Гаррисон, тогда почему же вы поссорились с Гриффинами?
— Это наше личное дело, — грубо отрезал Гаррисон. — Личное дело Бренды и мое. Коли выплывет, это ее добьет. Так что больше ничего не скажу.
— В деле об убийстве, как я уже говорил вашей жене, — обманчиво-мягко, как он научился у Уэксфорда, произнес Берден, — для тех, кто привлекается к расследованию, не существует такого понятия, как личное.
— Мы не привлекаемся ни к какому расследованию!
— Боюсь, что привлекаетесь. И я хочу, чтобы вы подумали над этим, мистер Гаррисон, и решили, захотите ли вы, или ваша жена, или вы оба рассказать нам об этом. Захотите ли вы рассказать об этом мне или детективу сержанту Вайну, и будет ли это здесь или в полицейском участке, но вы расскажете нам, и никаких альтернатив у вас нет. Увидимся позже.
И он углубился по тропинке в лес, оставив позади себя Гаррисона, который застыл на месте и молча смотрел ему вслед. Он что-то крикнул ему вдогонку, но Берден не расслышал и не обернулся. Он перекатывал в ладонях гладкую шишку, ощущение было приятное. Заметив впереди «лендровер» и Гэббитаса, орудующего цепной пилой, он спрятал шишку в карман.
Джон Гэббитас был в штанах из чертовой кожи, перчатках и грубых башмаках, на лице маска и защитные очки; осторожные лесники, особенно молодые, всегда надевают их, работая цепной пилой. Берден помнил, что после урагана в 1987 году в хирургических палатах местных больниц лежало много лесорубов-самоучек с серьезными травмами рук и ног. Он также вспомнил показания Дэйзи, уже записанные на пленку. Она говорила, что маска на убийце была «похожа на ту, что надевают лесники и лесорубы».
Заметив Бердена, Гэббитас выключил пилу и подошел. Надвинув козырек, он поднял наверх маску и очки.
— Мы по-прежнему разыскиваем кого-то, кого вы могли видеть, когда возвращались домой в прошлый вторник.
— Я уже говорил, что никого не видел.
Присев на бревно, Берден похлопал по гладкой коре рядом. Гэббитас неохотно сел. Он слушал с некоторым раздражением, пока Берден рассказывал ему о визите к Джоан Гарланд.
— Я не видел ее, и я ее не знаю. Я не обгонял никакие машины и не видел их. Почему бы вам не спросить у нее?
— Мы не можем ее найти. Она пропала, — объяснил Берден, хотя обычно не рассказывал подозреваемым о своих действиях. — Сегодня мы начинаем осматривать лес. — Он пристально взглянул на Гэббитаса. — Ищем ее тело.
— Я вернулся домой в двадцать минут девятого, — решительно произнес Гэббитас. — Я не могу этого доказать, потому что был один и никого не видел. Я возвращался по дороге из Помфрет-Монакорума, никаких машин не обгонял, и встречных машин тоже не было. Ни поблизости, ни за пределами Тэнкред-хауса я машин не видел, и рядом с кухней тоже. Я знаю это, я говорю вам правду.
Трудно поверить, что, возвращаясь в это время, ты не видел ни той, ни другой машины, подумал Берден. А уж в то, что ты вообще никаких машин не видел, и вовсе невозможно поверить. Значит, ты лжешь, парень, и мотив для лжи должен быть действительно очень серьезный. Но автомобиль Джоан Гарланд был в ее гараже. Значит, она приехала на другой машине, а если так, то где она? Может быть, она приехала на такси?
— Чем вы занимались до того, как стали работать здесь?
Вопрос удивил Гэббитаса.
— Почему вы спрашиваете?
— Такого рода вопросы, — терпеливо объяснил Берден, — обычно задают во время следствия по делу об убийстве. Так как вы получили эту работу?
Гэббитас задумался, слишком задумался, как показалось Бердену, затем начал отвечать на первый вопрос.
— У меня ученая степень по лесоводству, я рассказывал вам, что немного преподаю. По-настоящему я начал работать после урагана, как его называют, после бури в 1987 году. После нее оказалось столько работы, что лесники всей страны едва справлялись. Я, например, даже скопил немного денег. Работал неподалеку от Мидхерста. — И он лукаво, как показалось Бердену, взглянул на него. — Практически в том самом месте, где я был вечером, когда все это случилось.
— Где вы прореживали подлесок и никто вас не видел.
Гэббитас сделал нетерпеливый жест рукой. В разговоре он вообще много жестикулировал.
— Я же говорил вам, у меня такая работа, в одиночку. Люди же не могут постоянно наблюдать за тобой. Прошлой зимой, я имею в виду зиму прошлого года, большая часть работы там подходила к концу, и вскоре мне попалось объявление о работе здесь.
— Что, в журнале? В местной газете?
— В «Таймс», — чуть улыбнулся Гэббитас. — Дэвина Флори сама беседовала со мной. Она подарила мне свою книжку о деревьях, но я почти не открывал ее. — Он опять подвигал руками. — Меня привлек дом.
Слишком быстро он это сказал, честное слово, подумал Берден, как будто хотел предупредить вопрос, а не привлекла ли его девушка.
— А теперь, извините, мне хотелось бы повалить это дерево прежде, чем оно упадет само и наделает много неприятностей.
Берден вернулся обратно через лес и сосновые насаждения, пройдя на этот раз через сад, и направился к широкой посыпанной гравием площадке перед конюшнями. Там, рядом с его машиной, уже стояла машина Уэксфорда, два полицейских «комби» и «воксхолл» сержанта Вайна. Он вошел в следственную комнату.