Для супругов была вырыта одна могила, рядом — могила для Наоми Джонс. Их обложили полосками искусственной травы настолько хилой и жидкой, что она не походила на настоящую. Затем по одному опустили гробы и кто-то из пожилых, помнящих традиции, шагнув вперед, бросил горсть земли на то, чем была когда-то Дэвина Флори.
«Придите, благословенные дети Отца нашего, и войдите в царствие, ожидающее вас…»
Все было кончено, трагедия стала прошлым. Теперь всех больше всего беспокоил ветер. Люди подняли воротники, дрожа и кутаясь в легкие пальто. Не обращая ни на что внимания, Джейсон Сибрайт переходил от одного к другому, смело задавая вопросы. Вместо блокнота, как раньше, в руках он держал микрофон, магнитофон висел на ремешке. И Уэксфорда почти не удивило, как столько людей соглашались беседовать с ним, причем весьма охотно. Многие, видимо, думали, что ведется прямая трансляция по радио.
С Дэйзи Уэксфорд еще не разговаривал. Он смотрел, как люди подходили к ней, как двигались ее губы, односложно отвечая на соболезнования. Одна старушка поцеловала ее в щеку.
— Ах, моя дорогая, бедняжка Дэвина, наверное, не верила в Бога?
Другая сказала:
— Какая прелестная служба, даже мурашки выступают.
Пожилой мужчина, услышав голос которого, Уэксфорд подумал, что тот принадлежит к традиционным академическим кругам Восточного побережья Соединенных Штатов, обнял Дэйзи и, видимо, в порыве чувств, прижал ее голову к себе. Когда он отошел, Уэксфорд заметил, что на белом воротничке остался малиновый отпечаток. Это был высокий худой старик в «бабочке» и с маленькими седыми усиками. Может быть, Престон Литтлбери, бывший наниматель Энди Гриффина?
— Глубоко вам сочувствую, дорогая, вы знаете.
Уэксфорд понял, что ошибался в отношении молодых девушек. По крайней мере, одна из них — худенькая и бледная, в черных брюках и плаще — не испугалась мрачности события и скверной погоды. Престарелая дама рядом с ней говорила, обращаясь к Дэйзи:
— Меня зовут Ишбел Максэмфайр, милая. Помните, в Эдинбурге летом прошлого года? Да, с бедной Дэвиной. А потом мы виделись с вами и вашим молодым человеком. Это моя внучка…
Дэйзи держалась прекрасно. Горе придало ее поведению еще большее достоинство. Она великолепно владела трудным искусством быть любезной и при этом не улыбаться. Друг за другом люди подходили к ней, затем отходили. На несколько минут она осталась одна и смотрела, как они направлялись к своим машинам, она словно высматривала кого-то, глядя на них и чуть приоткрыв губы. Уэксфорду показалось, что она ждет кого-то, кто должен был прийти, но не пришел и тем самым подвел ее. Налетевший порыв холодного ветра рванул черный шарф, и он затрепетал на ее плече, как крыло. Она вздрогнула, как-то сжалась и, постояв еще минуту, подошла к Уэксфорду.
— Все кончено. Слава Богу. Думала, что не сдержусь и заплачу или упаду в обморок.
— Кто-то другой — возможно, но не вы. Вы ждали еще кого-то?
— Нет-нет. Почему вы так подумали?
К ним шел Николас Вирсон. И хоть она сказала «нет», но по тому, как слегка качнула головой, как бы покорно уступая, она, видимо, ждала его, своего «молодого человека». Взяв его под руку, Дэйзи позволила увести себя к машине. Мать Николаса уже сидела внутри, глядя на них сквозь запотевшее стекло.
Уэксфорд вдруг снова подумал о Шейле, представив ее такой, какой иногда представлял несколько лет назад, он очень хорошо помнил, какой она ему виделась. Какой прекрасной актрисой, казалось ему, она будет! Что ж, Шейла стала актрисой, а Дэйзи не играла, она была искренней. Просто она принадлежала к таким людям, которые даже в личном горе выделяют некий момент драматизма. Кажется, Грэм Грин где-то писал, что в сердце каждого писателя живет маленький осколок льда. Возможно, она пойдет по стопам своей бабушки.
По стопам бабушки… Уэксфорд мысленно улыбнулся, вспомнив старую детскую игру, когда они крадутся вслед за человеком, стараясь подойти как можно ближе, а потом человек оборачивается, и они с визгом разбегаются в стороны…
— Мы нашли две связки ключей, сэр, — сказала Карен. — Мы также нашли чековую книжку, но ни наличных, ни кредитных карточек не обнаружили.
Дом был обставлен прекрасной дорогой мебелью, а кухня оборудована самой современной бытовой техникой. В ванной, которая соединялась со спальней миссис Гарланд, они увидели массажный душ и биде, на стене — сушка для волос.
— Как в лучших отелях, — хихикнула Карен.
— Верно, а мне казалось, это для того, чтобы гости не воровали, но здесь-то частный дом.
Карен задумалась.
— Ну, наверное, если фен прикреплен к стене, то тогда он не потеряется, как вы думаете? Тогда не надо вспоминать, где ты его оставила, когда последний раз сушила волосы.
Уэксфорду же казалось, что Джоан Гарланд, скорее, тратила деньги просто потому, что их надо куда-то потратить. Вряд ли она всерьез задумывалась, как распорядиться своим доходом. Электрический пресс-гладилка для брюк? Почему бы нет? Хотя в гардеробе они обнаружили всего одну пару брюк. Телефон в ванной? Зато не надо будет выбегать на звонок, завернувшись в полотенце, когда с тебя капает. В «мини-спортзале» стояли велотренажер, имитирующее греблю приспособление — штуковина, которую он видел на рекламных картинках, и еще что-то механическо-тренировочное.
— Раньше в цехах работяг заставляли с силой нажимать на такие рычаги, — заметил Уэксфорд, — она же делает это для удовольствия.
— Чтобы быть в форме, сэр.
— И вот это вот все для того, чтобы быть в форме?
Они вернулись в спальню, где его взору предстала
самая обширная коллекция косметики и средств по уходу за телом, которую он когда-либо видел за пределами универмага. Все это стояло не в туалетном столике, и не на полке, а в специально отведенном для этого шкафу.
— Еще столько же стоит в ванной, — сказала Карен.
— Да, здесь есть на что посмотреть, — пробормотал Уэксфорд, беря в руки высокий коричневый флакон с золотой крышкой и носиком на верхушке. Открутив крышку, он понюхал густой желтоватый крем со сладким запахом.
— Прямо хоть ешь. Люди, которые покупают такие вещи, они что, не работают?
— Наверное, это дает им надежду, — небрежно произнесла Карен, произнесла так, как могут говорить только молодые. — Хочется верить тому, что написано, не так ли, сэр? Большинство верит тому, что написано на этикетке.
— Да, вероятно.
Больше всего его поразила чистота и аккуратность в доме. Все выглядело так, словно хозяйка собиралась уезжать и знала об этом заранее. Но, с другой стороны, обычно не уезжают, никому не сказав ни слова. Не может быть, чтобы Джоан Гарланд, имея такую большую семью, не обмолвилась об этом ни с матерью, ни с братьями или сестрами. Уэксфорд мысленно вновь вернулся к тому вечеру, когда они обсуждали версию Бердена. Она не выдерживала контраргументов, и все же было в ней что-то, над чем стоило подумать.
— Как обстоят дела с проверкой компаний такси в районе?
— Их много, сэр, мы работаем.
Он вновь задумался над тем, что же могло заставить состоятельную одинокую женщину средних лет так внезапно уехать, да еще в марте, и ничего не сказать об этом ни членам семьи, ни соседям, ни своему партнеру по бизнесу. Неожиданно появившийся любовник прошлых лет срывает ее с места? Маловероятно для рассудительной деловой женщины пятидесяти четырех лет. Известие из далекой страны, что умирает некогда близкий ей человек? В таком случае она непременно сообщила бы об этом семье.
— Вы нашли ее паспорт, Карен?
— Нет, сэр. У нее может и не быть паспорта. Можем спросить сестер, ездила ли она за границу.
— Да, можем. Поинтересуемся.
Когда он вернулся в Тэнкред-хаус, ему неожиданно позвонили по межгороду. Он не знал звонившего и никогда не слышал о нем: заместитель начальника тюрьмы «Ройял оук», что неподалеку от Кру в Чешире. Он, конечно, знал о тюрьме усиленного режима «Ройял оук», известной тем, что заключенных содержали как группу пациентов, проходивших лечение. Несмотря на то что подобные теории вышли из моды несколько лет назад, в тюрьме по-прежнему придерживались принципов, что преступников можно «вылечить» терапевтическими методами. Отбывшие срок, по крайней мере, не совершали потом более тяжких преступлений, хотя количество рецидивистов там было таким же, как в любой другой британской тюрьме.