Я сопротивлялась, но он намного сильнее, и понятно почему. Я сказала, чтобы он отпустил меня, а не то пойду и пожалуюсь его отцу. Тогда он спросил, есть ли у меня что-нибудь под юбкой, и попытался просунуть руку. Тогда я его ударила. Рядом на раковине лежал нож, маленький нож, которым я режу овощи, я схватила его и сказала, что если он меня не отпустит, то ударю его ножом. Он отпустил меня и обругал. Обозвал меня шлюхой и сказал, что я сама виновата, потому что ношу узкие юбки.
— Вы сказали об этом его отцу? Вы кому-нибудь сказали?
— Я подумала, что если промолчу, то все успокоится. Кен очень ревнив, думаю, это вполне естественно. Знаете, он как-то устроил сцену в автобусе, потому что какой-то парень просто посмотрел на меня. Во всяком случае, на другой день этот Энди пришел снова. Он постучал в дверь, а поскольку я ждала мастера починить сушку, то я открыла. Он оттолкнул меня и вошел. Я сказала ему: «На этот раз вы зашли слишком далеко, Энди Гриффин. Я скажу об этом не только вашему отцу, но и мистеру Копленду».
Он не тронул меня. Он только засмеялся. Он сказал, что я должна дать ему пять фунтов, или же он расскажет Кену, что это я просила его… прийти ко мне. Он пригрозил рассказать своему отцу, матери и Кену. Он говорил, что ему поверят, поверят, потому что я старше него. Так и сказал, «намного старше», если вы это хотите знать.
— Вы дали ему деньги?
— Только не я. Вы что думаете, я совсем с ума сошла? Не вчера родилась. Я ответила ему: «Говорите и будьте прокляты!» Это я прочитала в книге и запомнила, сама не знаю почему. «Говорите и будьте прокляты, — сказала я, — ну что же вы, продолжайте свои гнусности». Он хотел пять фунтов сразу и потом по пять фунтов в неделю до следующего предупреждения. Так и сказал: «До следующего предупреждения».
Как только вернулся Кен, я все ему рассказала. «Пойдем со мной, девочка, — сказал он, — пойдем к этим Гриффинам и все им выложим. Больше они не будут работать у Дэвины. Знаю, тебе это неприятно, — сказал он, — но скоро все кончится и тебе будет лучше, потому что ты поступила правильно». И мы пошли, и я все рассказала им. Спокойно, без нервов, просто спокойно рассказала, что он сделал, и про подглядывание тоже. Конечно, миссис Гриффин закатила истерику, она орала, что ее драгоценный Энди не мог так поступить, он такой честный и чистый, вообще не знает, что такое женщины и все такое. Кен сказал: «Я иду к мистеру и миссис Копленд», мы, конечно, никогда при Гриффинах не называли их по имени, это неудобно, так вот, «я иду к мистеру и миссис Копленд», сказал Кен и пошел, и я вместе с ним.
В результате Дэвина велела, чтобы Энди уехал отсюда. Они могут остаться, а он чтобы уехал. У них есть альтернатива, так она и сказала, что у них есть альтернатива: она может вызвать полицию, но она не хочет, если можно обойтись без этого. Миссис Гриффин не согласилась, она не хотела расставаться со своим Энди, поэтому они сказали, что они все уедут, что мистер Гриффин выйдет на пенсию раньше, хотя не знаю, что она имела в виду под «выйдет на пенсию раньше». Мне казалось, что ему уже все семьдесят.
Разумеется, нам пришлось соседствовать с ними еще очень долго после этого, несколько месяцев. Не забывайте, у Энди тогда была работа, он делал что-то для американского друга Харви, тот по доброте душевной давал ему подработать, так что мы нечасто его видели. Я говорила Кену: «Будь что будет, я с ними больше и слова не скажу. Если вижу их, то как будто их нет», так я и поступала. А потом они уехали, как обещали, и на их место приехал Джонни Гэббитас.
Минуты две Уэксфорд молчал и просто смотрел на дождь. На зеленой траве фиолетовыми пятнышками пестрели крокусы. Распустилась кустарниковая форсайтия, и в этот унылый дождливый день ее ярко-желтые цветы сверкали, словно лучики солнца.
— Когда вы в последний раз видели миссис Гарланд? — прервал молчание Уэксфорд.
Бренда Гаррисон удивилась такой резкой смене разговора. Как Уэксфорд и предполагал, она не испытывала особого неудовольствия, рассказывая о ревности мужа и своей неотразимой привлекательности. Ответила она ему довольно раздраженно.
— Давно не видела, может, год. Знаю, что приезжала она сюда в основном по вторникам, вечером, но я никогда не видела ее. К этому времени я всегда уходила домой.
— Миссис Джонс говорила вам, что она приезжает?
— Не припомню. — Затем равнодушно спросила: — А почему она должна говорить?
— Тогда как же?..
— Откуда я могла знать? А-а-а, понимаю. Она приезжала на машине брата Кена, верно?
Озадаченный вид Уэксфорда заставил ее пояснить:
— Между нами, она любила пропустить рюмочку, эта Джоан Гарланд. А иногда и две, а то и три. Понимаете, да? Целый день в магазине, ясное дело. Удивляюсь, как они там что-то продавали. Прямо поражаюсь, как такие магазины не прогорают! Так вот, когда она перебирала, я хочу сказать, когда ей казалось, что она выпила слишком много, она за руль не садилась, она звонила брату Кена и просила прислать машину. Во-первых, чтобы привезти ее сюда, а потом, чтобы отвезти куда ей надо. Конечно, денег у нее куры не клюют, вызвать такси — раз плюнуть.
— У вашего шурина фирма?
На лице миссис Гаррисон появилось выражение утонченности, избранности, она чуть сморщилась.
— Я бы так не сказала. Он не рекламирует себя, у него частная клиентура, несколько постоянных клиентов. — Потом встревожилась: — Все законно, не смотрите так. Я скажу вам его имя, нам нечего скрывать. Сообщу все подробности, уверена, что вам не откажут.
Раньше, когда Эмиас Айленд издавал очередную книгу, то иногда посылал Уэксфорду в подарок экземпляр, если считал, что она может заинтересовать его друга. И вечером, по приходе домой, ему всегда было приятно увидеть адресованную ему бандероль с именем издателя и фирменным знаком. Но с тех пор как издательство «Кэрлион-Брент» купили, он не получал ничего, поэтому, увидев ожидающую его посылку, причем большую, чем обычно, он удивился. На этот раз на оберточной бумаге был приклеен фирменный знак издательства «Сент-Джайлз», изображающий льва с рябчиком в зубах, а развернув упаковку, между книгами Уэксфорд обнаружил письмо от Эмиаса на знакомом издательском бланке с объяснениями.
Он писал, что при данных обстоятельствах полагает: Уэксфорду может быть небезынтересно получить три книги Дэвины Флори, которые они переиздают в новом формате: «Святой город», «По другую сторону стены» и «Владельцы Мидиана». Если же Редж захочет получить экземпляр первого и, к сожалению, единственного тома автобиографии, то пусть даст ему знать. Жаль, что он не связался с Уэксфордом раньше. Он также сообщал, что издательство пережило поглощение, но, возможно, без особенных для него, Эмиаса, пертурбаций, что, в частности, не отразится на выходных данных. У них был напряженный период, однако все, кажется, успокоилось и у «Кэрлион-Квик» — так сейчас называется новое издательство — прекрасный портфель на осень. Особенно их радует тот факт, что они получили права на публикацию нового романа Огастина Кейси «Плеть».
Этого было почти достаточно, чтобы испортить Уэксфорду удовольствие от книг Дэвины Флори. Когда он просматривал первую из них, зазвонил телефон. Звонила Шейла. Она всегда звонила им в четверг вечером. Он слушал, как Дора разговаривает с ней, и одновременно старался по репликам жены — удивленным, восторженным или просто выражающим интерес — угадать, что говорит дочь. Такая игра ему очень нравилась.
Но сегодня слова Доры не укладывались ни в одну из этих категорий. Вот прозвучали слова разочарования: «Ох, дорогая моя», затем крайнего сожаления: «А правильно ли это? Ты уверена, что понимаешь, что делаешь?». Он почувствовал, как на сердце словно ложится какая-то тяжесть, стало труднее дышать. Он уже встал было из-за стола, затем снова сел и прислушался.
Сейчас Дора говорила холодным напряженным голосом, он не любил, когда она так разговаривала с ним:
— Думаю, ты захочешь поговорить с отцом.
Он взял трубку. Перед тем как до него донесся голос Шейлы, он поймал себя на мысли, что у нее самый прекрасный женский голос на свете.