— Где он был эти три дня, Редж? Вся эта чушь про «север» — не больше чем отговорка, разве не так? Где он был начиная с утра в воскресенье и до второй половины дня во вторник? Отсиживался у кого-то?
— Лучше берите-ка Бэрри и отправляйтесь с ним в любимую забегаловку Энди — «Выпивку и салат». Там прощупайте, что подумывают его собутыльники, — предложил Уэксфорд. — Мерзкий способ разделаться с человеком, — добавил он, — правда, приятных вообще не бывает. Убийство всегда отвратительно. Если постараться отвлечься, в этом способе для преступника есть масса преимуществ. Например, он бескровен. Дешев. Надежен. Предполагает, что жертва будет неподвижна, чего нетрудно достичь.
— А как это связано с Энди?
— Узнаем, когда получим окончательное заключение Самнер-Куиста. Возможно, убийца, кто бы он ни был, вначале использовал «Микки финн» [10], но тут есть свои проблемы. А вот был ли Энди вторым? Тем, кого не видела Дэйзи?
— Уверен, так и есть. А вы?
Уэксфорд не ответил.
— Хогарту было явно не по себе, когда он увидел меня. Это довольно естественно — кому охота ввязываться? Однако он быстро взбодрился, предложил себя в провожатые. Может, просто нравится быть в центре внимания? Выглядит лет на семнадцать, хотя ему должно быть не меньше двадцати трех. В Штатах учатся в университете четыре года. Говорит, приехал сюда в конце мая, значит, уже после окончания. У них там в мае конец семестра, значит, ему должно быть двадцать два. Отправился, по его словам, в Европу за знаниями. Видно, у парня богатый папенька.
— Не надо подсобрать о нем сведений?
— Очень бы не помешало, — слова прозвучали довольно жестко.
Уэксфорд рассказал Бердену о звонке, который сделал одному приятелю, вице-ректору Мирингэмского университета, а также о конфиденциальном просмотре заявлений о приеме, который устроил ради него доктор Перкинс.
— Интересно, сколько мог весить Энди?
— Столько, сколько мы с вами вместе.
Он отправился к Сильвии. Все эти дни он был занят выше головы, а потому не мог выкроить времени для встречи — какая-никакая, а все причина. По дороге решился на совсем уж неожиданный поступок — купил дочери цветы. Прежде за ним этого не водилось. В цветочной лавке Уэксфорд обнаружил, что исподволь выглядывает то пышное сооружение, которое прислали мертвой Дэвине. Корзину лилий. В лавчонке ничего схожего не оказалось, пришлось довольствоваться золотистой фрезией и горицветом. Аромат цветов, более стойкий, чем любые духи, заполнил его автомобиль доверху.
Казалось, дочь потрясена до глубины души. На секунду он испугался, что Сильвия вот-вот расплачется. Но вместо этого она улыбнулась, зарывшись лицом в белоснежные лепестки с желтыми чашечками.
— Какая прелесть! Спасибо, папа.
Что она знает о ссоре? Что рассказала ей Дора?
— Ну, каково настроение перед переездом? — Дом этот, неподалеку от престижной Плуманс-лейн, был очень мил. Он понимал, почему они с Нилом постоянно переезжают, почему им тоскливо без перемен, но радости это знание не прибавляло. — Не жалеешь?
— Подожди, вот увидишь наш новый дом!
Он не стал ей ничего говорить. Они с ее матерью, как-то проезжая мимо, заскочили туда — туда и тут же обратно. Зачем говорить, как ужаснули их размеры дома, а еще больше — его обветшалость. Дочь налила ему чаю, и он проглотил кусок домашнего фруктового пирога, хотя есть не хотелось, да и пирог был ему не по вкусу.
— Только не подведите нас на новоселье!
— Как мы можем вас подвести?
— И он еще спрашивает! Да у тебя же репутация заядлого домоседа!
— Не бывает правил без исключения.
Прошло три дня с тех пор, как он в последний раз видел Дэйзи. Единственное, что он мог себе позволить, — это убедиться, установлено ли в Тэнкред-хаусе постоянное дежурство. Но об этом легче справиться по телефону. Дэйзи не скрывала раздражения, хотя злости в ее голосе не было.
— Карен постоянно бросается к трубке первой. Мне это не нравится. Я уже объяснила ей, что меня не пугает тяжкое дыхание на другом конце. Да ничего и не было. Я решительно не могу смириться с Карен, да и с Энн тоже. Нет, они, конечно, очень милы, но почему мне не пожить здесь самостоятельно?
— Вы же знаете почему, Дэйзи.
— Да не верю я вовсе, что кто-то из них надумает вернуться и прикончить меня!
— Я тоже. Но предпочитаю знать наверняка.
Он несколько раз пытался связаться с ее отцом, но никакого ответа от Дж. Г. Джоунса с Ниневи-роуд не последовало — кстати, где это? Хайбери? Холоуэй? В тот вечер, прочитав роман Дэвины Флори «Владельцы Мидиана», — тот самый, который обожал Кейси, — он взялся за ее книгу о Восточной Европе и обнаружил, что Дэвина ему не по душе. Манерность, снобизм как социальный, так и интеллектуальный, потребность всем заправлять, возвышая себя над другими, да плюс ко всему жестокость по отношению к дочери и враждебность — к слугам. Во всеуслышание заявляя о своей принадлежности к «левому» крылу, она постоянно называла рабочих «низшим» классом. А в книгах и вовсе представала во всей красе — настороженная богатая социалистка.
Со страниц так и несло смесью снобизма с марксизмом. Всепроникающая гуманность подозрительно отсутствовала, как, кстати, и юмор, правда, за одним-единственным исключением. Похоже, Дэвина принадлежала к тем людям, которые черпают удовольствие лишь в одном — в сексе, необузданном и неукротимом, одно упоминание о котором вызывает возбуждение и восторг, сладко перехватывая горло. Единственный животворный источник веселья и забав как для пожилых (но исключительно интеллигентных и привлекательных), так и для юных. С той только разницей, что для последних секс обязателен и предаваться ему следует постоянно и с удовольствием, поскольку он столь же необходим, как еда, и столь же питателен.
Просьба Уэксфорда проверить списки принятых в университет обернулась дополнительным результатом: они с Дорой получили от Перкинсов приглашение на коктейль. Вице-ректор Мирингэмского университета немало удивил Уэксфорда, признавшись в некогда тесном знакомстве с Харви Коплендом. Несколько лет назад один из американских университетов пригласил Харви прочесть курс по бизнесу, а он, Стивен Перкинс, тогда же читал там лекции по истории, готовясь к защите диссертации на степень доктора философии. Если верить Перкинсу, в то время, а это были шестидесятые, Харви был на редкость красив. Ну чистый сердцеед, гроза мужей, признался Перкинс. Помнится, вокруг его имени в связи с какой-то беременной студенткой-третьекурсницей разгорелся небольшой скандалец, который чуть позже затмил другой, более серьезный. Тут уже поговаривали о связи Харви с женой декана.
— По тем временам беременная студентка — событие из ряда вон, особенно на Среднем Западе. Бежать из университета Харви не пришлось, ничего подобного. Отслужил там полных два года, и все же, когда он уехал, многие вздохнули с облегчением.
— Ну а помимо этого что он собой представлял?
— Приятный, без особых способностей, я бы даже сказал туповатый. Но внешне хорош необыкновенно. Говорят, мужчине не подобает отпускать комплименты собратьям, но старина Харви был вправду красив.
Я скажу вам, кого он напоминал — Пола Ньюмена. При этом зануда был страшный. Однажды нас вместе пригласили туда на обед, помнишь, Рози? Я говорю о Тэнкред-хаусе. Харви ничуть не изменился за четверть века: такой же жуткий зануда. И так же похож на Пола Ньюмена — на сегодняшнего Ньюмена, вы же понимаете.
— Он был красавцем, бедняга, — подхватила Рози Перкинс.
— А Дэвина?
— Может, вы помните, несколько лет назад подростки писали на стенах особыми красками разные надписи — ну, например, «Здесь правит Рэмбо» или «Подчинись пистолету»? Так вот, то же самое можно сказать про Дэвину. Я бы не удивился, увидев: «Здесь правит Дэвина». Она верховодила в любой обстановке. Не столько душа компании, сколько глава. В разумной степени, конечно.