— Сейчас она слишком встревожена. Утром все легче.
Так-то так, подумал Уэксфорд, но ненамного. Днем страх рассеивается, притухает. Днем, при солнечном свете, ночные ужасы кажутся преувеличением. Свет деятелен, а тьма сокровенна.
Они вышли из дома, пересекли двор и медленно зашагали вдоль торца к западному крылу. Слова, пришедшие ему на ум, были отнюдь не метафорой. Солнце щедро купает землю в ярких лучах, тогда как луна лишь роняет бледный отсвет. Небо над головой было темно-синим, без единой тучки. Так бывает июньскими ночами, когда воздух мягок, а вечерняя прохлада унесена прочь уверенным течением дней.
— Он обошел дом с тыла, — сказал Берден. — Что он искал? Вход? Открытое окно на первом этаже? Вечер выдался теплый.
— Все окна внизу были закрыты. И все двери на замке. В отличие от прошлого раза.
— Скажите, странная забава — топтаться тут под окнами, когда по меньшей мере двое в доме могут тебя услышать? Даже если окна закрыты, все равно слышно. Натянуть маску — и тут же устроить гвалт в поисках входа.
— Меня не отпускает одна мысль, — задумчиво произнес Уэксфорд. — Что, если ему хотелось, чтобы его услышали или увидели? Если он был уверен, что Дэйзи одна, и собирался ее убить, то какая разница, увидит она его или нет?
— В таком случае зачем ему маска?
— Тоже верно.
У парадной двери они заметили незнакомый автомобиль. Дверца распахнулась в тот момент, когда они подошли ближе, и из машины показалась Джойс Вирсон. Миссис Вирсон куталась в лисье меховое манто, сшитое из кусочков, — некрасивое и немодное, одно из тех, что не берет «Охсфэм» [12]и не распродаются на благотворительных базарах.
А вот Дэйзи такой Уэксфорд еще не видел. В наряде под панка, бросающей вызов всем и вся: черные брючки в обтяжку, ботинки на высокой шнуровке, черный свитер с какой-то белой надписью, потертая мотоциклетная куртка из черной кожи. Не лицо — маска страдания, и только волосы, густо обработанные гелем, торчали пиками во все стороны, словно пни деревьев в выгоревшем лесу. Вид такой, что вот-вот провозгласит заявление — а может, это просто ее contra mundum [13].
Она молча взглянула на Уэксфорда, затем на Бердена. Джойс Вирсон потребовалось минуты две, чтобы сообразить, кто они такие, затем губы ее растянулись в широчайшей белозубой улыбке и она двинулась навстречу Уэксфорду, протягивая ему руки.
— О, мистер Уэксфорд, как поживаете? Так рада вас видеть. Вы именно тот человек, который сумеет убедить несчастное дитя уехать со мной. Я хочу сказать, не может же она оставаться тут одна-одинешенька? Я едва не умерла, услышав, что случилось здесь ночью. И сразу же помчалась сюда. Не стоило вообще отпускать ее от нас.
Интересно, от кого это она услышала, что случилось, подумал Уэксфорд. Не от Дэйзи же, это точно.
— Прошу меня извинить, но я просто не понимаю, что происходит в наши дни. Когда мне было восемнадцать, меня никуда одну не отпускали, чего уж говорить о том, чтоб жить одной в таком огромном доме, как этот, и в таком уединенном. Только не говорите мне, что все меняется к лучшему. Простите, но на мой взгяд раньше все-таки было лучше.
Дэйзи с каменным лицом выслушала половину тирады, потом отвернулась в сторону, устремив взгляд на кошку, которой, похоже, не часто позволялось удрать из дому, и теперь она сидела на каменном краю бассейна, провожая пристальным взглядом краснобелых рыбок. Рыбки описывали бесконечные заданные круги по воде, а Куини, отслеживая их, поводила из стороны в сторону головкой.
— Ну скажите хоть что-нибудь, мистер Уэксфорд! Убедите ее. Воспользуйтесь своим авторитетом. Только не говорите, что нельзя давить на дитя. — Миссис Вирсон явно выпустила из виду, что, если хочешь добиться успеха, убеждать нужно непременно с оттенком любезности, даже лести. Казалось, еще мгновение, и она сорвется на крик: — Это так глупо, попросту безрассудно! Она что тут, в игрушки играет?
Кошка мигом сунула в бассейн лапку, но, обнаружив, что реальность не оправдала ожиданий, тут же принялась стряхивать воду. Наклонившись, Дэйзи взяла ее на руки.
— До свидания, Джойс, — проговорила девушка. И не без иронии, не укрывшейся от слуха Уэксфорда, добавила: — Огромное спасибо, что приехали. — С этими словами Дэйзи направилась к дому, прижимая к себе пушистую ношу, однако дверь за собой не закрыла.
Берден двинулся следом. Не имея представления, что сказать, Уэксфорд пробормотал что-то о ситуации, которую держит под контролем, точнее, держит под контролем полиция. В ответ Джойс Вирсон обожгла его самым пламенным взглядом, на который была способна.
— Извините, но этого недостаточно. Послушаем, что думает об этом мой сын.
Последние слова в ее устах прозвучали угрозой. Наблюдая, как она разворачивает небольшой автомобиль, устремляясь к воротам, а затем, чудом не поцарапав крыло, мчится в сторону сторожевого поста, он понял, что тучи сгущаются.
Дэйзи с Берденом были в гостиной. Девушка устроилась в обитом бархатом глубоком кресле с высокой спинкой, на коленях ее свернулась калачиком Куини.
— Да мне безразлично, убьет он меня или нет! — услышал он слова девушки. — Я сама не понимаю себя. В конце концов, я хочу умереть. Ради чего мне жить? Зачем только я подняла вчера вечером весь этот шум? Надо было выйти из дому, подойти к нему и сказать: «Убей меня, ну давай же, убей!» Прикончи, как выразился этот гадкий Кен.
Уэксфорд пожал плечами, затем сдержанно проговорил:
— А я не в счет, правда? Если бы вы это сделали, мне пришлось бы уйти в отставку.
По ее лицу мелькнула скорее гримаса, чем подобие улыбки.
— Кстати, об отставке, что вы думаете? Ей позвонила Бренда, я говорю о Джойс. Первым делом позвонила ей, рассказала, что я дала им от ворот поворот, и попросила убедить меня не выгонять их. Что вы об этом скажете? Словно я ребенок или сумасшедшая. Так Джойс обо всем и узнала. Я бы ни слова ей не сказала, лишь бы не впутывать эту старую ведьму.
— Но у вас есть ведь еще друзья, Дэйзи. Разве нет семьи, в которой вы могли бы немного погостить? Всего-то пару недель.
— Вы надеетесь поймать его за пару недель?
— Это более чем возможно, — уверенно произнес Берден.
— Мне-то какая разница. Я останусь здесь. Карен и Энн могут приезжать, если хотят. То есть если вы хотите, я полагаю. Хотя это потраченное впустую время, они могут не беспокоиться. Меня ему больше не испугать — я хочу, чтобы он меня убил. Это наилучший способ уйти, умереть.
Она снова повесила голову, уткнув нос в кошачий пух.
Проследить передвижение Энди Гриффина с момента, как он покинул дом родителей, оказалось невозможно. Его собутыльники по «Выпивке и салату» представления не имели, где он мог бы остановиться, хотя Тони Смит и пробормотал что-то о подружке «на севере». Стоило только завести разговор об Энди, как тотчас же всплывало это странное выражение — «на севере». Теперь в том туманном регионе, в стране Никогда-Никогда [14]появилась еще и подружка.
— Вроде ее звали Кайли, — прибавил Тони.
— Голову кладу, он ее выдумал, — хитро усмехнувшись, добавил Лесли Седлер. — По телеку увидал.
Раньше, еще до того, как год назад он потерял место, Энди Гриффин работал водителем-дапьнобойщиком в пивоваренной компании. Обычно маршруты его пролегали от Мирингэма к различным торговым точкам Лондона, а также в Карлайл и Уайтхейвен.
Пивовары с трудом припомнили пару добрых слов в память об Энди. За предыдущие два-три года он успел просветить их в таком предмете, как сексуальные домогательства. В офисе он почти не бывал, но в те редкие моменты, когда все же там появлялся, не упускал случая отпустить скабрезность управляющей службой маркетинга, а однажды прихватил сзади ее секретаршу, зажав рукой горло. Служебное положение жертвы Энди не останавливало, была бы, главное, женского пола.
Подружка, похоже, и вправду была вымыслом. Никаких подтверждений ее существования не обнаружилось, да и сами Гриффины отрицали такую возможность. Терри Гриффин скрепя сердце позволил им обыскать спальню Энди в Мирингэме. Смерть сына ошеломила родителей, за один день они, казалось, состарились на десять лет. Успокоения они искали в телевидении, как другие ищут его в тяжелые минуты в транквилизаторах или алкоголе. Цвет и движущиеся картинки, череда лиц и сменяющие одна другую бурные сцены сулили утешение, доступное благодаря одному лишь присутствию у экрана, когда не нужно ни вдумываться в происходящее, ни пытаться его понять.