— Забавно: всего в нескольких метрах от нас молоденькой девочке отдельно готовят целый обед и прислуживают за столом, и для них это совершенно нормально.
— Это и есть образ жизни, Майк, мы просто к подобному не привыкли. Не думаю, что он сулит особое счастье или хоть как-то ему способствует. Когда в том магазинчике ждут Ганнера Джонса обратно?
— Не раньше понедельника. Но что мешает ему вернуться домой пораньше? Если только он не смылся, не удрал из страны. Но я от него подобного не ожидал бы.
— Удрал, чтобы присоединиться к ней, вы думаете?
— Не знаю. Я был уверен, что ее нет в живых, а теперь просто не знаю. Хотел бы я придумать, как вы говорите, другой сценарий для двоих, но, как ни пытаюсь, ничего не выходит. У Ганнера Джонса самые веские мотивы решиться на это убийство — при условии, конечно, что Дэйзи тоже погибнет, но ведь сомнений нет: кто б ни был тот убийца, он был уверен, что бьет наверняка. В этом случае он наследует все имущество полностью. Но вот когда в этом сценарии выход Гарланд? Могла она оказаться его возлюбленной и рассчитывать на свою долю награбленного? Или была лишь невинной гостьей, которая помешала — ему и кому-то еще? Мы не смогли проследить цепочку между Джонсом и Энди Гриффином, за исключением того, что Ганнер пару раз видел его мальчишкой. Потом еще этот транспорт, на чем они прибыли. Автомобиль Джоан Гарланд отпадает. Ребята из следственного отдела прочесали все насквозь. Это не «БМВ». Ни намека на то, что в течение нескольких месяцев им пользовался кто-то другой, кроме самой Джоан.
— А где выход Энди?
Биб Мью вернулась на работу в Тэнкред-хаус, где Уэксфорд с Вайном уже предприняли по попытке каждый, надеясь разговорить ее. Любое упоминание о повешенном, как бы тщательно ни выбирали они слова и выражения, неизменно оборачивалось очередным приступом дрожи, а однажды вызвало даже припадок, вылившийся в череду коротких пронзительных воплей.
— Она даже проходить мимо того места боится, — со злорадством подала голос Бренда Гаррисон. — Обходит его за версту. Сначала по дороге на Помфрет, потом вдоль шоссе на Черитон. Добирается часами, а это не шутка, когда льет как из ведра. Дэйзи, — тут тираду прервало громкое фырканье, — просит Кена привозить ее на машине — хоть что-то для нее, мол, сделать. Вот пусть сама и привозит, коль такая добрая, говорю я. Нас вообще выгоняют, говорю. Не понимаю, с чего это нам выкладываться? «Надеюсь, Бренда, вы еще выпекаете хлеб? — спрашивает. — К ужину я жду гостей». И при этом выкидывает нас на улицу. Дэвина в гробу бы перевернулась, увидь она это!
Когда Уэксфорд еще раз решил попытать удачи с Биб, та спряталась от него в крохотной подсобке на кухне, где стоял холодильник, и заперлась изнутри.
— Не знаю, чем уж вы так ее запугали, — продолжала ворчать Бренда. — Она чуть глуповата, вы же знаете. Ведь знаете? — Она постучала по лбу двумя пальцами, затем, понизив голос, почти торжественно добавила: — Родовая травма.
Уэксфорду многое хотелось бы знать. Видела ли Биб кого-нибудь у рокового дерева? Вообще не заметила ли кого в лесу во вторник к вечеру. Но рассчитывать мог только на Тэнни Хогарта, хоть как-то связанного с происшествием: в разговоре с Биб он мог сыграть роль переводчика.
— А значит, — проговорил Уэксфорд, расправляясь с пловом, — придется пригласить его сюда после обеда, чтобы взять показания. Как Биб оказалась под его дверью и что сказала о том, как нашла тело Энди Гриффина. Правда, боюсь, на потрясающие открытия лучше не рассчитывать.
Тэнни Хогарт приехал на велосипеде. Уэксфорд увидел его в окно. Молодой человек ехал через двор к конюшням, не держась за руль: просто крутил педали ногами, сложив руки на груди и сосредоточенно слушая что-то в наушники.
Когда он неторопливо вошел в помещение, наушники уже болтались на шее. Перехватив Хогарта у входа, Карен Мэлахайд отвела его к Уэксфорду. Длинные волосы Тэнни сегодня были перехвачены на затылке шнурком: стиль, в мужчине Уэксфорду ненавистный, хотя втайне он готов был признать, что это предрассудок. Как и в последнюю встречу, Тэнни был небрит, с двух-трехдневной щетиной на щеках и подбородке. Похоже на заведенный обычай. Интересно, как это ему удается? Уэксфорд позволил себе на мгновение отвлечься. Может, подравнивает щетину ножницами? В ковбойских сапогах, расшитых и разукрашенных декоративными гвоздиками, с красным платком на шее, Тэнни напоминал юного красавца-пирата.
— Прежде чем начать, мистер Хогарт, — сказал Уэксфорд, — мне бы хотелось удовлетворить свое любопытство в одном вопросе. Если ваш курс творческой композиции начинается осенью, почему вы приехали сюда на полгода раньше?
— На летние курсы. Это подготовительные занятия для студентов, собирающихся писать магистерскую работу по искусству.
— Понятно.
Проверить у доктора Перкинса, хотя можно не сомневаться, здесь все будет чисто. Карен с блокнотом в руках записывала показания Тэнни Хогарта. Одновременно работал магнитофон.
— За что купил… — бодро начал юноша, и Уэксфорд склонен был согласиться с подобным началом. Какова цена этому краткому отчету, включившему в себя пару-тройку слетевших с языка ужасающих слов? — Она сказала: «Мертвец. Повешенный, повешенный на дереве». Я ей не поверил. Хотел отмахнуться, да бросьте, мол… Или чуть-чуть поразмышлять. Попросил рассказать все с начала. Я как раз приготовил кофе и заставил ее отхлебнуть немного, но не уверен, что она это заметила. Кофе был слишком крепкий. Она вся облилась им, такой ее колотун колотил. Тогда я сказал: «А может, нам прогуляться туда вдвоем, и вы мне его покажете?» Это была моя ошибка. Все началось сначала. Ну ладно, говорю. Нужно все рассказать полиции, верно? Вот тут она и сказала, что у нее нет телефона. Уму непостижимо! Предложил ей позвонить от меня, но она не стала. Ну, то есть я понял, что она не хочет. Ладно, говорю, позвоню сам, ну и позвонил.
— Она ничего не говорила, был ли в лесу кто-то еще? В тот день или раньше, неподалеку от места, где нашли тело?
— Ни слова. Вы же понимаете, она не из ораторов. Вообще почти не говорит. Издает какие-то звуки, но назвать это речью…
Помимо Карен Мэлахайд и магнитофона, записывающих беседу, Уэксфорд делал какие-то записи для себя, пока не отказала шариковая ручка. Вместо записей стержень оставлял на бумаге рытвины и канавки. Подняв голову, он потянулся за другой, наряду с прочими торчавшей в особой подставке рядом с мохнатым кактусом, и тут заметил, что в конюшни вошла Дэйзи, застыв в дверях и задумчиво осматриваясь по сторонам.
Она заметила его мгновением позже, чем он ее, и тут же двинулась навстречу, улыбаясь и протягивая ему обе руки. Так заходят со светским визитом, давно обещанным. Казалось, сознание, что здесь следственное помещение, детективы, расследующие убийство, мало ее останавливало. Она не подозревала о сопричастности и была свободна от знаний, тяжким грузом давящих на других.
— Как-то вы предложили мне заглянуть, а я отказалась, — то ли устала, то ли хотела побыть одна… Уже не помню. А потом подумала, что это невежливо. Решила сегодня заглянуть к вам, увидеть все своими глазами — и вот я здесь!
Карен, похоже, ее вторжение шокировало, да и Бэрри Вайна тоже. Открытая планировка конюшен имела свои недостатки.
— Через десять минут я с радостью устрою вам экскурсию, — сказал Уэксфорд, — а пока сержант Вайн покажет вам, как работает компьютерная система.
Она мельком взглянула на Тэнни Хогарта и тут же перевела взгляд, но Уэксфорд заметил в нем любопытство и размышление. Бэрри Вайн попросил ее подойти, он покажет компьютерную связь, которую они поддерживают с полицейским участком. Уэксфорду показалось, что девушка подчинилась неохотно, сознавая, что выбора у нее нет.
— Кто это? — спросил Тэнни.
— Дэвина, она же Дэйзи Джонс, живет в том доме.
— Та самая, в которую стреляли?
— Да. Пожалуйста, прочтите ваши показания и, если все в порядке, подпишите их.
Прервавшись на середине, Тэнни поднял глаза от листа и взглянул на Дэйзи, которой Вайн что-то объяснял на компьютере. «Скажи, кто та, чья прелесть украшает…» — невольно вспомнил Уэксфорд. «Ромео и Джульетта»… [19]А что, почему бы и нет?