Пятница, 15 июля 1977 г., Нью-Йорк, утро
Лаки плохо спала, просыпаясь через каждый час, чтобы посмотреть на часы. Коста позвонил сразу после Буги, но она не стала слушать: «Завтра. Сегодня меня не беспокой». Он не настаивал: почувствовал — ей не до этого.
Проснувшись рано утром, она решила съездить в аэропорт, встретить Буги. Неизвестность сводила ее с ума. Она позвонила привратнику, чтобы вызвал такси, и отправилась туда, где вчера оставила свой «мерседес». Открывая запасным ключом дверцу, заметила на лобовом стекле записку: «Даю тебе три дня, после этого я узнаю по номеру машины твои координаты и сам позвоню. Стивен».
Лаки не могла не улыбнуться. Он специально проделал весь этот путь, чтобы оставить записку. Она позвонит… обязательно… как только узнает, что там у Буги.
Джино поднялся в шесть часов. До семи он успел одеться и позавтракать, а затем позвонил Косте.
— Ну? Во сколько встречаемся с Боннатти?
— Энцо предлагает в час. Ресторан в Бруклине — он туда часто наведывается. У них там небольшой садик — он считает, тебе понравится.
— Чем плохо у «Риккадди»?
— Ничем не плохо, — нервно ответил Коста. — Если ты предпочитаешь встретиться там, я переговорю с Энцо.
— Отлично. В два у «Риккадди». Пока!
Дарио никак не мог разлепить отяжелевшие веки.
Он услышал, как на улице сгребают мусор и переговариваются дети, идущие в школу, — значит, еще раннее утро. Это не его квартира. Где он? Он снова провалился в сон.
Внизу, на кухне, Сэл нежно поцеловала Рут в щеку и спросила:
— Так ты поняла, что нужно делать?
Та кивнула и оправила платье.
— Да, конечно.
— Хорошо. — Сэл скрестила два пальца на счастье. — Тогда действуй.
Кэрри встала раньше Эллиота — редкий случай, но за последние дни это было уже второй раз подряд. Она облачилась в будничный брючный костюм — без всяких украшений. Расчесала блестящие черные волосы и завязала узлом на затылке. В восемь она была уже готова.
— Кэрри, — остановил ее Эллиот. — Куда ты собралась?
— В новый спортивный зал — отличное местечко!
— Мы сегодня уезжаем, а ты — в спортивный зал?
Она безуспешно растягивала губы в улыбке.
— К обеду вернусь.
Муж раздраженно фыркнул.
— Не представляю, что с тобой творится. После аварии…
— Ничего не творится. Я просто забочусь о своем здоровье.
— Я забронировал два билета на Багамы. Будь готова вечером уехать.
Она покорно кивнула. Возможно. Только «возможно».
— На чем ты добираешься до спортзала? — послышался сзади голос мужа, когда она уже была у двери.
Кэрри замерла.
— Обычно хожу пешком. Тут всего несколько кварталов.
— Где это?
— О… совсем рядом, — туманно ответила она и выскользнула из квартиры.
На улице Кэрри перевела дух и заторопилась в метро. Нервы были на пределе. Чем скорее она покончит с этим делом, тем лучше.
Обычно Стивен вставал в половине седьмого. Изо дня в день повторялась одна и та же последовательность действий. Ледяной душ. Полчаса на гимнастику. Затем — свежий апельсиновый сок, пшеничные хлопья, отруби, мед, горячий кофе — и можно браться за работу.
Сегодня он готов схватиться с Энцо Боннатти. Наконец-то даст ход документам. После двух лет кропотливой, изнурительной работы он близок к кульминации — это и бодрило, и немного пугало Стивена. Бодрило потому, что вселяло надежду: такой мерзавец, как Боннатти, проведет остаток своих дней за решеткой. А пугало потому, что он чувствовал: всякое еще может случиться.
Он закончил одеваться и позволил себе одну-две мысли о своей собственной жизни. Эйлин давно стала частью этой жизни. Умная, целеустремленная, привлекательная. Из нее выйдет идеальная жена.
Одна ночь в лифте со странной девушкой по имени Лаки — и он понял, что Эйлин не для него. Он больше не хочет пройти с ней рядом весь свой жизненный путь, это ясно.
Стивен глубоко вздохнул. Как ей сказать об этом? Вот в чем загвоздка.
Энцо Боннатти проснулся с тяжелой после вчерашней попойки головой и горечью во рту; все тело ломило. Зато повеселились на полную катушку! Море красного вина и толпы сладострастных блондинок, готовых ублажать его всеми возможными способами. Бабы! Все они — шлюхи. Путаны! Он всегда это знал. Но в семидесятые они как с цепи сорвались: просто упиваются траханьем, с наслаждением сосут и все такое прочее. Он еще помнил времена — не столь давние, — когда только проститутки занимались извращениями, а теперь все бабы помешались на сексе и нисколечко этого не скрывают. Из-за этого — никакого удовольствия. В будущем, решил Энцо, он будет настаивать на том, чтобы к нему приводили более скромных, а то и вовсе девственниц — если такие еще остались.