— Садись, — скомандовал он, словно собаке.
Дарио сел. Он понял: лучше не прекословить. Энцо Боннатти только с виду — благонравный дедушка, но его голос, взгляд, манера трещать суставами — все это наводило совсем на другие мысли.
Энцо молча, критически оценивал Дарио. Наконец он заговорил:
— Не будем терять времени — никогда не имел такой привычки. Посвящу тебя в курс дела и скажу, что мне требуется.
Дарио кивнул.
Энцо вынул ядрышко из скорлупы и кинул в рот.
— Кое-кто подослал к тебе того педика, чтобы он с тобой разделался. Ты сам убил его. Молодец.
Дарио растерянно моргал. Кажется, он не может шагу ступить без того, чтобы это не стало известно Энцо Боннатти.
— Знаешь, что? Я никогда не держал тебя за умника. Но тут ты не оплошал. — Он съел еще один орешек и запил минералкой. — Ну вот. Ты кокнул педика, позвонил Косте Зеннокотти, и он прислал тебе на помощь Сэл, а что дальше?
— Это и я хотел бы знать, — пробормотал Дарио.
— Сэл тебя похитила! — торжественно возвестил Энцо. — Человек, которого Коста прислал помочь тебе, тебя похищает!
Дарио выпрямился в кресле и навострил уши.
— С какой же стати? — вдохновенно гремел Энцо. — Спроси себя: почему она это сделала? — Он сделал многозначительную паузу и немного понизил голос: — Потому что кое-кто из членов твоей семьи хочет от тебя избавиться. Улавливаешь? Они хотят, чтобы ты ушел с дороги. Оказался на десять футов под землей. Джино и Лаки… они хотят твоей смерти. Понимаешь, малыш? Смерти!
Дарио не хватало воздуха. Значит, это все-таки Лаки!
Коста испытал облегчение: Лаки согласилась увидеться с отцом. Она вела себя немного странно, но этого следовало ожидать.
— Едем со мной в отель прямо сейчас, — упрашивал он. — Джино ждет.
— Не могу, — холодно ответила она. — Мне нужно сделать несколько звонков. Но я скоро приеду. Обещаю.
Коста бросил взгляд на часы. Почти половина третьего.
— Значит, в четыре часа в «Пьере»?
— Хорошо. Я приеду. Не беспокойся, Коста, я не обману. — Она клюнула его в щеку. Бедняга, он так вымотался и еще больше постарел. А если бы он знал то, что узнала она…
Коста поспешил к себе в офис.
— О, мистер Зеннокотти! — встретила его секретарша. — Тут как раз Дарио Сантанджело на линии. Второй раз звонит.
Коста схватил трубку.
— Дарио! Ты где? Я тебя искал. Все в порядке?
— В порядке. Я был у друзей. Говорят, Джино вернулся? Хотелось бы встретиться.
— Он тоже только этого и ждет. Можешь приехать в «Пьер» к четырем?
— Конечно. — Он на мгновение замялся. — Лаки тоже будет?
— Да. Как было бы хорошо, если бы теперь, когда вернулся ваш отец, вы помирились! Я считаю…
— Потом. — Дарио повесил трубку.
Сидевший напротив него Энцо спросил:
— Ну что?
Дарио глубоко вздохнул.
— В четыре часа в «Пьере». Они оба будут там.
Энцо удовлетворенно кивнул.
— Значит, ты поступишь так, как подобает? Не правда ли, Дарио?
Джино мерил шагами комнату; мозг сверлили тяжкие мысли. Нужны ему эти осложнения, как геморроидальные шишки! Однако небольшая демонстрация силы не помешает. Боннатти должен понять: ему не уступят ни дюйма. Ни одного дюйма! Оба отеля в Вегасе принадлежат ему, Джино! Правда, у Энцо есть доля в «Мираже» — так, небольшой кусок пирога.
К несчастью, у Боннатти целая армия наемников. Джино никогда этим не увлекался. Он занимался бизнесом, а не бандитизмом. Сходился с нужными людьми, нащупывал ключевые связи, и это давало ему гораздо больше, чем войско, состоящее из воров.
Ко времени приезда Лаки он сделал несколько звонков и выяснил, что на Боннатти заведено уголовное дело. Не сегодня-завтра его призовут к ответу. Энцо много раз выходил сухим из воды, но на сей раз готовится что-то серьезное.
Он мрачно усмехнулся. Если бы Боннатти замели, это решило бы сразу множество проблем. Однако лучше бы успеть получить с него свои денежки…
Коста ввел Лаки в гостиную и скрылся в ванной. Джино уставился на дочь. Это был настоящий шок: он как будто смотрелся в зеркало. С годами она стала еще больше походить на него. Особенно глаза. Черные опаловые колодцы. Блестящие черные волосы. Линия подбородка, чувственный рот, жемчужные зубы… Прекрасна, как дикая черная орхидея!
Он сразу понял, что она уже не та взбалмошная девчонка, которую он оставил. Теперь перед ним стояла взрослая, очень уверенная в себе женщина.
Он улыбнулся и раскрыл объятия.