Лаки обхватила ручонками ногу отца, давая понять, что снова хочет, чтобы он взял ее на руки, но он уже утратил интерес к дочке, перенеся его на маму.
— Да ну?
— Точно, — и она тоже подмигнула.
Джино счастливо засмеялся, стряхнул с себя Лаки и сграбастал жену.
— Кто сказал?
Девочка сунула в рот палец и молча наблюдала за родителями. Иногда взрослые бывают такими смешными! Ни с того ни с сего перестали обращать на нее внимание, а ведь сегодня не чей-нибудь, а ее день рождения.
Она вынула палец изо рта и сказала:
— У меня болит животик.
Мария оттолкнула Джино и склонилась над дочкой.
— Не может быть! В такой день! Где болит, маленькая?
— Везде.
Мария укоризненно посмотрела на Джино.
— Не нужно было ее подбрасывать. Ты слишком бесцеремонен.
— Да? — он снова схватил дочь и начал щекотать. — Болит, да? Где болит? А?
Малышка залилась счастливым смехом.
— Джино, перестань! — тревожилась Мария.
— Ничего, ей нравится.
Конечно, Лаки нравилось. Она хохотала до слез.
— Больше не болит, папочка! Не болит!
Он продолжал щекотать дочку.
— Хватит! — кричала она. — Хватит!
— Ага! Хочешь, чтобы папочка перестал? Нет уж! А вот так?..
— Джино, это уже чересчур, — мягко произнесла Мария. — Девочка перевозбудится.
И он перестал ее щекотать. Напоследок крепко прижал малышку к себе и прошептал:
— Папа тебя любит, детка, — и опустил на землю.
Тут как раз появилась няня Камден, крепко держа за руку Дарио. Случалось, он убегал и потом не мог найти обратную дорогу.
— Эй, — крикнул мальчику Джино. — Сегодня хоть и не твой день рождения, но у меня есть кое-что и для тебя тоже!
Дарио так и не выпустил руки няни Камден. Джино протянул ему красиво упакованный сверток.
Лаки запрыгала от удовольствия. Она не была ни завистлива, ни ревнива и от души радовалась, что ее маленькому братишке тоже достался подарок.
— Скорее открывай, дурачок! — торопила она, а поскольку он медлил, сделала это сама, безжалостно разорвав цветную оберточную бумагу. Внутри оказался большой заводной автомобиль — алый, с вращающимися колесами. Лаки ликовала даже больше Дарио. Он осторожно дотронулся до игрушки и снова схватился за няню.
— Эге-гей! — воскликнул Джино. — Тебе нравится? — он подхватил Дарио на руки и начал подбрасывать в воздух, как Лаки.
Мальчик разразился слезами и вдруг истошно закричал. Его тут же вырвало.
Джино отдал его няне. Хорошо бы, хоть в будущем его сынишка стал смелым и мужественным, как сестра.
— Он только что поел, — набросилась на мужа Мария, — а ты его тормошишь.
Джино пожал плечами и снова переключился на дочь. Они вместе погоняли по полу игрушечный автомобиль. Мария принесла фотоаппарат и сфотографировала их.
— Улыбайтесь! — приказала она, и они совершенно одинаково улыбнулись в объектив.
Через неделю Джино уехал.
Когда папа уезжал, Лаки не особенно огорчалась, потому что он всегда возвращался с подарками. Конечно, она по нему скучала. Иногда мама давала ей поговорить с папой по телефону. Море удовольствия!
В папино отсутствие в доме появлялись чужие люди. Маме это не нравилось. Лаки слышала, как она спорила с папой. Но на этот раз никто не появился, потому что папа уехал всего на сутки. Интересно, подумала Лаки, успеет ли он купить подарки?
В саду, в маленьком флигеле, жили Ред и еще один парень. Лаки любила играть с ними. Они катали ее на закорках, а потом сбрасывали в бассейн. Няня Камден их терпеть не могла, называла «неотесанными чурбанами». Лаки не знала, что это такое. А вот Дарио плакал, когда они пытались поиграть с ним. Он вообще был плаксой. Одной только Лаки иногда удавалось рассмешить его.
Перед уходом папа крепко поцеловал ее, а потом — еще крепче — маму. Когда он ушел, мама взяла девочку в свою спальню и разрешила примерить свои платья, туфли и драгоценности. Лаки обожала эту игру: жаль только, ей позволялось играть в нее лишь в особых случаях.
Она надеялась еще на одну привилегию: что мама разрешит ей спать в своей спальне. Но увы! — в шесть часов няня Камден увела ее в ванную, а в семь мама пришла пожелать ей спокойной ночи. Лаки протянула руку и дотронулась до маминого золотистого локона.
— Почему у меня не желтые волосы?
— Потому что у тебя прекрасные черные волосы, как у папы, — нежным голосом ответила мама. — Ты вдвойне счастлива: и из-за имени, и из-за чудесных черных кудряшек.
Слова мамы доставили Лаки удовольствие.