А внутри все медленно умирало.
– Ты-ы-ы-ы-ы… – протяжно выдохнул он, до боли меня сжимая.
– Я.
– Зачем ты тут появилась?
– Случайно.
– Уезжай. Просто уезжай, – вновь приказал он, и его голос содрогнулся от сдерживаемой боли, а вместе с ним вздрогнула и я.
Притворяться больше не было сил. Улыбка сползла с лица, а следом за ней лопнула маска стервы, открывая и обнажая ту меня, о которой я почти забыла.
– Не могу…
Взгляд янтарных глаз медленно скользнул по моему лицу, остановившись на губах. Я успела лишь судорожно вздохнуть, когда он накрыл мой рот в болезненном поцелуе.
Поцелуи бывают разными.
Одни – мягкие и нежные, ласковые и трепетные, словно крылья порхающей бабочки. Осторожные и неуловимые, как зарождающееся первое чувство.
Другие – яркие, обжигающие, испепеляющие и немного сумасшедшие, как и страсть, которая огнем горит в крови любовников, не позволяя им даже на мгновение оторваться друг от друга, чтобы сделать спасительный глоток воздуха.
А есть… есть такие поцелуи, которые приносят боль. Нет, не физическую, а иную. И в то же время отказаться от них невозможно, нельзя остановиться, потому что там… в одиночестве еще хуже.
Я не забыла вкус его губ. Он все такой же терпкий и сладкий, как горький шоколад с капелькой крепленого вишневого ликера.
Не забыла его прикосновений, которые никогда не были осторожными или трепетными. Артур… Калеб всегда знал, чего хотел, и брал это. И, как пять лет назад, я горела в его руках, плавилась будто лава, готовая на любое безумство. Стоит только попросить…
Но и сама не оставалась в стороне. Яростно отвечала на поцелуи, сминала его губы, не в силах ими напиться, слегка прикусывала, чувствуя ответную дрожь мужчины. Скользила ладонями по сильной спине, теребила мелкие пуговки дурацкого жилета, которые так хотелось просто вырвать с корнем.
И задыхалась.
Не прекращая целовать, дракон подхватил меня за талию и поднял над полом. Я тут же обхватила его бедра ногами, отлично чувствуя напряжение и твердость сильного мужского тела… особенно некоторых его важных частей.
Найдя какую-то каменную глыбу, Калеб посадил меня на нее и вклинился между ног, продолжая покусывать нежную кожу на шее, как раз в том месте, где бешено билась жилка. Откинув голову назад, я уставилась в потолок и почти ничего не видела. Все плыло перед глазами, вспыхивая разноцветными огнями.
Его губы проделали дорожку из поцелуев вверх, слегка прикусили подбородок и вновь накрыли мой рот в наглом болезненном поцелуе с привкусом вишневого ликера. Но это даже хорошо.
Я не хотела сейчас ласки и нежности. Мне нужно было другое. Совсем другое. Пламя, пожар, огонь, вихрь. Чтобы страсть все снесла на своем пути, не дав нам даже шанса на то, чтобы остановиться и подумать.
Громко щелкнули застежки куртки, которую Калеб затем рывком спустил с моих плеч, блокируя руки и почти обезоруживая, лишая доступа к его телу. Я даже слегка зарычала от разочарования.
Так нельзя! Я ведь почти добралась до его рубашки. А там недалеко до ремня на брюках.
Правда, рык тут же сменился едва слышным рваным стоном, когда его губы вновь скользнули по шее, слегка прикусывая кожу, оставляя на ней крохотные синяки. А горячие ладони накрыли грудь, вершинки которой стали ну очень чувствительными. Поймав губами мое дыхание, дракон сильнее сжал холмики, заставив жалобно всхлипнуть и выгнуться, разрешая ему все, что только захочет.
Этого мне тоже не хватало: разряда по коже, сладкой боли внизу живота и жгучего огня в крови… Как же сильно мне его не хватало.
Словно и не было этих пяти лет, когда я не жила – существовала. А он… он вновь играет со мной. Ничего не поменялось. Калеб Бенедикт берет все что хочет, а я позволяю ему.
Эта мысль отрезвила будто ледяное проклятие, мгновенно потушив огонь желания. И дракон сразу почувствовал мое состояние. Отстранился, заглядывая в глаза, пытаясь понять, что сделал не так.
Я видела, как рассудок вновь возвращается к нему, как цвет глаз меняется с янтарного на привычно темно-карий. Видела момент понимания того, что мы… мы оба почти натворили.
– Хверсов хвост, – выдохнул он, отшатываясь.
Ладонью коснулся лица, словно закрываясь.
А я… я вновь почувствовала себя преданной, обманутой дурой. И разозлилась. На него, на Фенрона с его жаждой затащить меня в постель, на весь мир и на себя саму, которая забылась до такой степени, что едва не переспала со своим бывшим.
– Тебе сразу стоило сказать, – тихо произнесла, поправляя куртку, и начала методично застегивать каждую застежку.