после прикорнуть —
и всё на самоваре,
всё для согреву гениталий.
Конец.
***
Зайду к парням.
Куплю банан.
Оголю клинок
и брошусь в атаку
на двуногих гадов.
Виват!
***
Мыла мамашка младенца в корыте.
Сопротивлялся невинный,
кричал безгрешный,
понимая относительность чистоты.
Мамашка усердствовала,
мамашка настаивала,
не понимая,
что бесполезно тягаться с Альбертом.
***
Абрикос решил отдать богу душу.
Я решила его не слушать.
Вынула из него суть.
Закопала суть в землю.
Жду, когда возродится.
Да здравствует реинкарнация!
Аминь.
***
Сосед уснул.
Вышел храпун
и пошёл истории рассказывать,
выводя такие рулады,
что и стены не рады,
а я – тем более.
Но приходится слушать,
ибо нечем заткнуть уши.
Можно, конечно, напихать в уши вату,
но звучит вата отвратно,
пальцы же долго в ушах не протянут —
либо сломаются,
либо одеревенеют.
Придется соседским россказням внимать,
в конце концов не зря же они вошли в мой сон, твою мать!
***
Нет горячей воды.
Ан, есть,
показалось.
Но я грязной осталась.
Так интересней.
Уф-фу-у!
***
Выпью кофе.
Съем ириску.
Побегу за киской.
Киска —
от меня.
Я —
от киски
за котом
с котом
подмышкой
за киской.
Круговерть тварей
на земле.
Конца нет,
начало отсутствует.
Сансара.
***
Ты осталась одна —
в банке,
все остальные палочки
разбрелись по ушам.
Не страшно,
оба мои уха разверзнуты для тебя —
ватная палочка
о двух концах.
***
Куст и дорога
слиплись в одно око —
с белком,
роговицей,
зрачком,
ресницами.
Теперь страшно взглянуть в окно,
не попав под гипноз кустарно-дорожного глаза.
Секир анонимности.
***
Потеряла трусы.
Искала два дня.
Трусы оказались у Нины
с улицы Бариллы.
И снова Зина
надо мной подшутила.
Негодница!
Запру в игольнице,
будешь знать, как колоться
проказами!
Покамест – до завтра.
Я – в аквариум
трещать с рыбами
до онемения
языка,
превращения
легких в жабры.
Аррривидеррчи,
мои беспечные
жильцы
млечного пути,
или попросту тараканы
в голове моей окаянной!
***
Мужички смолу в лесу варили.
Я бежала тихо мимо.
Поварята рты раскрыли.
У меня обвал случился.
Теперь башмаки у смолеваров вяленые.
У меня трусы – палевые.
Каждому по заслугам,
каждому по восторгу-испугу.
Аплодисменты.
***
Закончился запал,
устали нервы.
До свидания, стервы!
Я – на печь,
мысли жечь.
Они не рукописи,
сгорят за милу душу.
Пекло послушникам!
***
Набились в пассажирский лифт телеса.
Я грузового дождалась.
Еду в кабине одна.
Ко-ро-лева!
***
Красная помада
на губах наяды
расползлась…
Слишком много целовалась водяная блядь!
***
Пьяненький человечек позвонил мне в ночи.
Икнул.
Отрыгнулся.
Принёс извинительный привет
и отключился.
Конец.
***
Прикреплю бантик
к ширинке,
в петлицу воткну
свечу —
ведь я двинутый романтик,
шизанутый Орфей.
Встречай меня, Эвридика, у своих персей!
***
Сушка расправила крылья,
но не взлетела.
Слишком много белья
на себя
взяла,
бестолковая.
Конец полетам – чистым,
но не грязным!
Заводи фантазию безобразную!
***
Съем яблоко
глазное.
Напьюсь
крови.
Вырву язык.
Присобачу к колоколу.
И пойду ебашить набат
до полного распада
личности.
Дин-дон!
***
Крутится-вертится мозг домовой.
Крутится-вертится сам будто не свой.
Крутится-вертится, может пропасть.
Крутится, вертится…
Что ж – пропадай.
Скатертью дорога, хлебобулочное изделие!
***
Сегодня пойду бегать ночью —
хочу потолковать с бабайками
о том, о сём,
между прочим,
между делом
выведать у хранителей леса
сколько путников беспечных
они в могилу свели,
и где погребения сии,
и осталось ли чем поживиться
под мерное карканье птицы
Совы.
У-ху. У-ху.
***
Было у Золушки три орешка —
об один она сломала зуб,
другой застрял в глотке,
третий вылетел в кишку.
Будет ли Золушка счастлива?