наушников моток.
Помешала.
Вверх гущу покидала.
В дуршлаг вывалила,
песком посыпала.
Взяла сковороду,
налила чернил полные борта.
Бросила провода
в кипящую повесть.
Жду, когда запоют.
Конец тишине.
Начало балладе.
***
Бред на вынос,
галлюцинации в кулёчек,
сказки по кармашкам,
побасенки за щёчки —
пошёл старичочек по белу свету
приучать людей к вере
в чудеса.
Такова колбаса —
шоколадная
с орешками —
для вящего интереса
язычников.
Конец присказке.
***
Зачесалось брюшко у енота
на левой руке Федота.
Федот брюшко почесать не мог —
набивал на правой руке
Длинный-предлинныйчулок
Пеппи.
Пришлось зубами
снимать зуд собакообразной твари.
Смерть вшам.
Аллилуйя зубам.
***
Шла девушка на тоненьких ножках.
К ней подбежал сенбернар.
Девушка ножкой топнула.
Прощай, берцовая косточка,
и тазовая,
и голяшка,
лодыжка,
ключица,
копчик
и весь неверный стан, прощай.
Встречай мир железного человека, в лоне своем привечай!
***
Выпила кофе.
Заглянула в чашку.
Там —
каша-малаша.
Кофейный дух что-то набросал,
кофейной жижей судьбу <мою> намалевал.
Какую?
Не пойму.
Похоже, играть мне всю жизнь в чехарду
с тенями,
водить хороводы с оборотнями
на головах
да посасывать кефир через соску —
таков приговор кофеина.
До встречи на Мальдивах!
Нет.
В гробу.
Покатаемся на славу.
Йи-ха!
***
Упала ниц на кровать.
Невозможно дышать!
Зато удалось нос поцеловать.
Мораль сей басни такова —
из всего можно пользу извлечь,
главное, в нужное время в нужном месте в нужную позу лечь.
***
Красный дядя шёл по тропинке в лесу.
Красный дядя что-то нашёл в носу.
Остановился, чтобы достать.
Хвать —
а носа-то и нет!
Дядя не сильно расстроился.
Дядя к уху пристроился.
И очень удачно —
извлёк из уха…
Нет, не жвачку,
всего-навсего серы омлет.
Съел
и прилег на бревно.
Веки смежил и смотрит кино.
***
Маленький мальчик
съел стаканчик
пломбира.
Стаканчик оказался стеклянный.
Мальчик до сих пор рваный.
Конец.
***
Выпью пиво.
Съем сухарик.
Лягу на диван.
И —
как плюну в потолок.
Вот я и урод.
С крещением меня.
***
Выгрузили мамаши деток
в сад.
Вышли за оградку
и —
пошли отбивать гопака,
подкидывая шапки
в воздух.
Мелькали парики,
очки,
носки
в небесной глади.
Сверкали зубы.
Трусы
едва не взмыли ввысь,
да вовремя окстились,
отхватив тумака от товарки.
Завязалась драка.
Развязалась.
Хлынули слёзы,
объятия,
лобызания,
похлопывания по спинам,
плечам,
пощипывание задов,
покусывание щёк,
ушей,
губ.
Прощальные вокабулы.
И россыпь счастливых следов на снегу —
до вечера,
когда счастье превратится в краснокожее нечто.
Конец.
***
Не все пупы земли.
Немало пупиков,
много клоаки,
тьма аппендиксов
и океан сраки.
Анатомия жизни,
мать её за грыжу!
***
"Когда-нибудь я выдохнусь", —
сказала карусельная лошадка.
Но как бы ни хотела,
копыта двинуть не сумела.
Пережила большой взрыв,
потоп,
апокалипсис.
Катает теперь на хребте Иисуса в сандалиях
по ужасам бытия.
Такая чертыхня.
***
Берёшь дубину.
Подходишь к образине
в зеркале
и бахаешь меж обезьяньих бровей.
Отходишь
и смотришь —
как из разверстого чела бес исходит.
Вкусного хлеба.
Приятного зрелища.
***
Жили-были мандарины,
да и выбыли,
оставив после себя плесневелую пустоту.
Конец.
***
Сидел манекен в кресле,
не шевелил чреслами,
суставами не водил,
лицо не теребил.
Прилетела мушка,
приземлилась манекену на ушко.
Посидела-покумекала
и давай челноком по пластиковому телу бегать
узоры ткать,
смыслы в бескровную плоть вплетать.
Манекен терпел,
терпел.
Обозлился.
За мушку было схватился.
Осечка!
Пошло лицо трещинами,
чресла рассыпались
на химические элементы.
Конец телу.
Начало праху.
Низкий поклон Аллаху
за круговерть вещей.
Запрягай коней,
извозчик!
летим в оглавление тысячи и одной ночи.
***
Перепутала правый наушник с левым.