— Значит, не давала покоя. — Корби с интересом посмотрел на него с уже знакомым выражением первого ученика, как будто сравнивал Уолтера с типом преступника из досконально проштудированного учебника криминалистики.
Уолтер пожалел о своей неудачной фразе.
— Меня это заинтересовало, я же признался!
— Почему только теперь?
— Потому что… потому что попал в неприятное положение, — ответил Уолтер с отчаянием в голосе. — Я же сейчас признаю, что у Киммеля имеется бланк заказа с моим именем и числом в доказательство того, что я заходил к нему в лавку. Я заранее предупреждаю, что Киммель наверняка порасскажет вам черт знает что о моем тогдашнем приходе!
Корби глядел на него все с тем же ироническим выражением.
— Мистер Стакхаус, я совершенно не верю тому, что вы мне сейчас рассказали.
— Прекрасно, добудьте правду от Киммеля!
— И добуду. Стакхаус, я не думаю, что вы говорили с Киммелем об убийстве, но считаю, что жену вы убили. Я считаю, что вы так же виновны, как и Киммель.
— В таком случае вы непоследовательны! Вы так озабочены тем, чтобы доказать мою вину, что потеряли способность считаться с фактами и здраво судить о чем бы то ни было!
— Как раз я считаюсь с фактами, и факты эти вас порядком изобличают, под каким углом на них ни смотри. Чем больше, Стакхаус, вы выкладываете… — Корби не закончил фразы и ухмыльнулся. — Может, на следующей неделе вы сделаете последний взнос. У вас все на сегодня?
Уолтер сжал зубы. Он чувствовал, что исчерпал все возможности защиты, все факты и у него уже не осталось слов. Он чувствовал, что проваливается в клоаку.
— Киммель не глуп, в отличие от вас, Стакхаус.
Корби вылез из машины и захлопнул дверцу.
Уолтер услышал, как он легко взбежал по одному из пролетов, ведущих к двери полицейского участка. Ну и дурак же он, если думал, будто ему поверят! Только последний кретин мог надеяться уговорить Корби не обнародовать то, что тот сию секунду услышал. Уолтер догадывался: Корби нужно нечто из ряда вон выходящее, чтобы перевести дело Киммеля — Стакхауса в новую фазу, а эта история куда сенсационней, чем находка какой-то вырезки.
Странное ощущение накатило на Уолтера, пока он так вот сидел в машине. Сперва он не мог в нем разобраться, но затем понял: он сдается. Ему уже все равно. Он расскажет Элли. Расскажет Джону, всем остальным. И все от него отвернутся. Он пойдет на дно в одиночестве.
Уолтер завел мотор. Элли будет первой, решил он. Было уже начало десятого. Он подумал, не позвонить ли ей прямо отсюда и попросить, чтобы она ждала его дома, но тут он вспомнил, что сегодня у нее спектакль «Ганс и Гретель». Канун Дня Благодарения. Сейчас Элли играет в актовом зале «Харриджа», и сам он должен был сидеть там же. Приглашение лежало у него в кармане. Выругавшись, Уолтер остановил машину. У него опускались руки. Материал появится вечером в пятницу, если Киммель успеет снабдить им газеты. До понедельника Уолтер ничего не сможет предпринять на работе. К понедельнику Дик Дженсен созреет, чтобы сказать: «Не получится, Уолтер. На меня не рассчитывай». Они собирались перебраться в новое бюро первого декабря. Кросс заявит, что фирма в нем не нуждается, так что ему лучше уйти и не возвращаться. Уолтер сомневался, что у него достанет мужества в понедельник пойти на работу.
Он сжимал руль в потных руках. Машина подъезжала к туннелю. Как, интересно, он объяснит Элли свое отсутствие в зале? Да, разумеется, так и объяснит. Хоть раз скажет правду!
Глава 32
К одиннадцати Элли еще не вернулась домой, хотя Уолтер знал, что спектакль кончился в десять. Уолтер приехал в Леннерт и ждал в машине на улице напротив дома. На него напал сон, он изо всех сил старался не заснуть в машине.
Автомобиль Элли свернул на ее улицу примерно без четверти двенадцать. Уолтер вылез из машины и направился к стоянке, где она всегда оставляла Боадицею.
— Что у тебя случилось? — спросила Элли.
— Объясню наверху. Мне можно подняться?
— Опять Корби?
Он утвердительно кивнул.
Она ничего не сказала, только с горечью на него посмотрела, отомкнула дверь, и они поднялись по лестнице. Уолтер нес в фирменной коробке сумку из крокодиловой кожи; там же, в магазине, он заказал украсить ее инициалами Элли и утром забрал по пути на работу. Коробку он вручил в квартире.
— С Днем Благодарения, Элли, — произнес он. — Жаль, не был на представлении. Как прошло?
— Удачно. Я задержалась с Вирджинией и миссис Пирсон. Им спектакль понравился больше, чем в прошлом году.
Она глянула на Уолтера, чуть улыбнулась и принялась открывать коробку. Коробка была большая, квадратная, выстланная тонкой оберточной бумагой. Элли тихо вскрикнула, увидев сумку из блестящей коричневой крокодиловой кожи, с позолоченной пряжкой и на ремне.