Историки указывают, что Елизавета в эти годы занимала выжидающую позицию и ловко лавировала между сторонниками проанглийской и проавстрийской линии (Бестужев-Рюмин), составлявшими большинство тогдашнего дееспособного русского общества, сторонниками сближения с Францией (Лесток) и группой «нейтралов», занимавшей промежуточную позицию и выступавшей за хорошие отношения и с Францией и Пруссией, и с Англией и Австрией (И.П. Веселовский, А.И. Неплюев, И.Ю. Юрьев).
В декабре 1743 года Шетарди с большим удовлетворением докладывал королевскому казначею Монтартелю о том, что брат вице-канцлера наконец удалён из Петербурга и вскорости должен занять место посланника в Берлине. «Отдаление его брата его истинной помощи лишает, — писал Шетарди о А.П. Бестужеве-Рюмине в шифрованном письме от 4 февраля 1744 года. — Мы и не одни, которые его, вице-канцлера, низвержения ищем: король прусский по меньшей мере такого же, как и мы, оное видеть желает».
Маркиз не догадывался, как ненадёжен был его союзник Мардефельд, но ещё большая опасность для него грозила со стороны английской миссии. Лондон отозвал посланника Уича и назначил на его место более опытного и тонкого дипломата Тируоли. Сэр Тируоли получил инструкции добиваться от русского правительства согласия двинуть 12-тысячный армейский корпус к границам Лифляндии, чтобы угрожать Пруссии. Статья 6 его инструкции предусматривала побудить петербургский кабинет выслать Шетарди из России (между Англией и Францией в это время шла война). В качестве основного оружия Тируоли выбрал сотрудничество с Бестужевым, обещая вице-канцлеру «подвести мину под маркиза», и своё богатство и великолепие, которое должно было затмить великолепие француза. И ещё мы бы добавили — лесть. Уже на первой аудиенции Тируоли, целуя руку Елизавете, назвал её самой могущественной государыней в Европе.
23 декабря 1743 года Бестужев во время очередного доклада подал императрице просьбу, в которой ответил на все выпады своих внешних и внутренних врагов и хотел бы получить от Елизаветы уверения в её прежней к нему милости. «Однако ж те же мои неприятели должны… по совести своей сами признать, что при Божеском благословении… как в европейских, так и в азиатских мне поверенных делах ничего нигде нимало не упущено или бы повреждено было… — подчёркивал он свои заслуги на посту вице-канцлера. —Дерзновение взял я к вашим монаршеским стопам себя повергнуть всеподданнейше, прося от таких клеветаний… монаршескою своею властью оборонить…» Он заключает просьбу словами о том, что в обстановке недоверия к нему и сомнений в его преданности императрице «я не токмо в превеликую оттого робость приведён буду, но и все от чистого моего сердца… труды и усердствования… в ничто превращены будут».
Заверения в императорской неизменной милости, конечно же, были даны.
Между тем Бестужев добился ещё одной — пусть маленькой — победы: 24 января 1744 года был подписан русско-саксонский договор, имевший проавстрийскую и антипрусскую направленность. Фридрих II, внешне не придавший этому союзу большого внимания, был раздражён и на вопрос своего министра иностранных дел Подевильса, поздравить ли с этим событием посланников Саксонии и России в Берлине, с силой нажал на перо и начертал: «Поздравьте этих свиней!» Одной из «свиней» был брат вице-канцлера Михаил Петрович Бестужев-Рюмин.
Доказательства подрывной работы французов, вступивших в союз с прусским посланником Мардефельдом, содержались также и в расшифрованной переписке английского посла Уича с Лондоном и Стокгольмом. Комментарии, как говорится, были излишни. Война против Бестужева велась не на жизнь, а на смерть. Фридрих II писал Мардефельду, что от устранения Бестужева «зависит судьба Пруссии и моего дома».
Мардефельд предпринял попытку закрепить отношения с Россией путём устройства брака Петра Фёдоровича с сестрой Фридриха Великого, но у Бестужева на этот счёт были другие планы. Его выбор пал на саксонскую принцессу Марианну, дочь польского короля и курфюрста Саксонии Августа III. Этот брак вполне отвечал требованиям его политической системы, союзу морских держав с Россией, Австрией и Саксонией для сдерживания Франции и Пруссии. Как только Бруммер, Лесток, Мардефельд и Шетарди узнали об этом плане, они тут же стали отговаривать Елизавету, и в результате, по проискам Бруммера и Лестока, прошло предложение Фридриха II — искать невесту для наследника в Анхальт-Цербстском княжестве, находившемся в вассальной зависимости от Пруссии.