— В этом раскалённом мире у вас тоже есть тело? — поинтересовался я.
— А как же, — сказал он и зловеще хохотнул. — в каждом мире я имею свою сущность. И в каждом разную, не как Миша, который абсолютно одинаковый в обоих мирах. Только так я и могу везде выжить. Никому из вас не пожелал бы увидеть меня в том жарком местечке, натуральный демон.
— Так это и есть ад? — невольно спросил я, по телу пробежались мурашки.
— Не, грешники туда могут попасть только живыми и только с моей помощью, — хохотнул Эрлард.
Ну если он есть везде, то может и в моём мире тоже? Я думал, как бы его спросить, но он похоже прочитал мои мысли.
— А зачем тебе это нужно, паладин? Что ты будешь делать в мире, который изгнал тебя? Как ты придёшь к своим родственникам в другом теле? Что ты им скажешь? Они уже привыкли, что тебя нет, будешь только душу бередить и себе и им! — последнее он сказал довольно громко и стукнул по столу сразу шестью кулаками. Суетившаяся вокруг стола прислуга дружно подпрыгнула и замерла на месте. Маг что-то сказал им и они продолжили свою суету. — А там, откуда ты сейчас пришёл, ты очень нужен, поэтому советую просто вернуться обратно.
— Я кажется ничего не понимаю, Эрл, — Михаил сидел с выпученными глазами и переводил взгляд то на меня, то на шестирукого. — Куда ему нельзя возвращаться?
— А ты разве не понял, что в этом человеке находится чужая душа, и другого мира?
Князь внимательно и подозрительно посмотрел на меня. Мне не оставалось ничего другого, как кивнуть и развести руками.
— Ты зря напрягся, Миш. Если бы в это тело не вселилась другая душа, то его уже не было бы в живых. Да и паладина бы у вас не было. А ещё, мне кажется, я узнаю это лицо. Послушай, паладин, а тебе граф Михаил Фёдорович Строгонов кем приходится? Неправильно выразился, твоему телу?
— Отцом.
— Я так и думал. Почему-то был уверен, что никакой ты не Бестужев. Зачем так называешься? Чем тебе то имя не угодило?
— Слишком долго объяснять.
— Ну не хочешь, не говори. Только всё равно тебе нужно домой вернуться. В свой новый дом. Ты там очень нужен.
— Я не для того здесь оказался, чтобы просто вернуться домой.
— Ах да, Миша что-то хотел рассказать, продолжай.
— Я переместил его сюда, чтобы закрыть брешь между мирами.
Эрлард остановил вилку с куском мяса прямо перед самым ртом и смерил Трубецкого тяжелым взглядом.
— А сам на это не решился? Палача личного привёл?
После этих слов мне стало не по себе. Так то я понял, что от меня требуется, но в такой озвучке задача заиграла новыми красками. Да, может я слишком сентиментальный там, где не надо, но с этим справлюсь. Стоило только вспомнить попытку переворота и захвата столицы тёмными магами. А ещё эти проклятые перья, используемые в качестве катализатора для превращения адепта тьмы в полноценного тёмного мага. Точнее в монстра. Вот ещё бы понять, как связано перемещение между мирами с тёмными магами. Просто для добычи ресурса в виде зомбированных монстров? Что-то я сомневаюсь.
— Получается, что так, — после небольшой паузы ответил князь. — Я вот хотел спросить, думаю, что ты знаешь. Если я здесь умру, там останусь?
— Давай сначала поедим, — строго сказал шестирукий. — Потом начнём мировые дела решать.
Мы уткнулись в тарелки. Я очень проголодался, но кайф от вкусной еды портили мысли о предстоящем. Но, с другой стороны, наконец-то начнётся путь к верной победе над силами тьмы. Если уж Трубецкой решился на сомнительное для него мероприятие, то моя рука не дрогнет. Следующий кусок жареного мяса я жевал с большим удовольствием. От предложенного хозяином дома вина я отказался. Разум должен быть чистым, незамутнённым. Сто грамм фронтовых я никогда не принимал, это нужно лишь для безумной храбрости, а не для максимальной сосредоточенности и холодного рассчёта.
Мы уже заканчивали ужин, когда в зал вбежал один из слуг, склонился к Эрларду и начал что-то вещать не слишком тихим шёпотом. Я положил вилку и молча наблюдал за резко помрачневшим магом.
— Кажется у нас неприятности, — пробормотал Михаил.
— Что случилось?
— Сейчас Эрл всё расскажет, не буду опережать события.
Шестирукий жестом приказал слуге уйти, отодвинул от себя тарелку и мрачно посмотрел на нас.