— Приятно, что ты выбрал изделие именно моего завода, — одобрительно кивнул Михаил Фёдорович. — Но, почему такая устаревшая модель? Хотя, о чём я, чтобы купить последний вариант «Юпитера», нужно быть очень богатым человеком. Или ограбить банк. Надеюсь, ты не грабил банк?
— Не, это не по нашей части, — хмыкнул я. — Мы зарабатывали на «неуничтожимых вратах», за них очень содидные премии.
— Понятно, я в молодости тоже так развлекался. Но премии явно недостаточно большие, чтобы купить новую «Венеру». Ты её видел?
— Видел, конечно, очень впечатляет. Только она нам не очень подходит. Как по мне, машина чисто для пижонов и любителей погонять. У «Юпитера» салон просторнее и багажник большой, а у нас куча оружия и снаряжения, мы в «Венеру» со всем своим барахлом просто не влезем.
— Справедливое замечание, — отец вышел из лимузина, который он позволил себе в своё время именовать «Ярилом» и подошёл к моей машине. — Я вот думаю, тебе колёса поменять или лучше полностью машину? На твоём месте я бы предпочёл второй вариант.
— Да ладно, разберусь сам, не переживай! — иногда меня самого тошнило от несвоевременных приступов скромности и гордыни, но ничего не мог с собой поделать. — Эта машинка ещё ого-го!
— Ясно, — коротко ответил отец и хитро улыбнулся. — Пойдём в дом, Коля сообщил, что всё чисто.
Пока мы шли к мраморным ступеням парадного крыльца, отец набивал текстовое сообщение в телефоне. Заглядывать в экран не в моих привычках, не стал обращать внимание. Вспомнилось недавнее желание обнять отца после нескольких лет разлуки, но создалось впечатление, что он в этом сейчас не особо нуждается. Возможно ошибочное.
Мы поднялись в обеденный зал, где Светлана накрывала стол по новой. И когда только успели ей сообщить, что хозяин едет домой? Скорее всего Игнатов постарался. Не зря я всегда относился к нему с уважением, хороший дядька. Желудок давно уже настойчиво требовал уделить внимание его потребностям, а исходившие от блюд на столе ароматы заставили нутро жалобно скулить.
— Света, усади ребят за стол, а мы с молодым господином отойдём на минутку в мой кабинет.
— Да, Ваше сиятельство! — бодро ответила горничная и выдала самый изящный реверанс на моей памяти.
— Пойдём, — отец дёрнул меня за рукав и пошёл в сторону кабинета.
Запах еды притягивал к себе с такой же силой, как чёрная дыра неумолимо влечёт в свои объятия любое космическое тело, пересёкшее горизонт событий. Но, я смог это сделать, потопал вслед за ним. Когда вошли в кабинет, отец закрыл дверь изнутри и сжал меня в объятиях. Я чувствовал, как он содрогается от рыданий, но на этот раз это были слёзы счастья. Привычка публичной личности не показывать своих эмоций сейчас не актуальна, он просто радовался моему появлению, как ребёнок. Хотя нет, как счастливый отец, считавший своего наследника без вести пропавшим или даже мёртвым и внезапно вновь обретённого.
Мы простояли так молча несколько минут, каждый со своим комом в горле, но одинаково счастливые. Потом он наконец нашёл в себе силы, немного отстранился и посмотрел мне в глаза, не скрывая слёз.
— Прости меня, сын!
— И ты прости меня, пап, я тоже тот ещё перец, халапеньо отдыхает. Но мне тогда показалось, что нет другого выбора.
— Как ты жил всё это время?
— Разве в двух словах расскажешь? Будет о чём поговорить долгими зимними вечерами. Я должен сообщить тебе кое-что важное, что не требует отлагательств.
— То, что ты стал паладином?
— Ты уже в курсе?
— А ты думал, что я не пойму? — ответил он вопросом на вопрос. Видели бы вы ширину его довольной улыбки, которая внезапно сменилась крайне серьёзной физиономией. — Я горжусь тем, что ты мой сын. Но, ещё больше теперь переживаю по поводу того, что ждёт тебя впереди. Ты же понимаешь весь груз ответственности, что свалился на твои могучие плечи?
— К сожалению, да, — пожал я плечами. — Некоторые вещи лучше не знать, так легче жить, но сам себя не обманешь. Я именно поэтому и приехал, надеюсь сможешь мне чем-то помочь.
— Ты же понимаешь, как давно это было? — грустно улыбнулся он.
— Ты сейчас меня хочешь в чём-то убедить или сам к себе обращаешься? — подколол я.
— Хм, даже не знаю. А, пожалуй, ты прав, к себе. Я смогу тебе помочь, но свой обет нарушить не могу, извини. Пойдём к столу, а то твои друзья там уже слюной давятся.
Мы вышли в обеденный зал с таким видом, что мы закадычные друзья, между которыми никогда не было и сиюминутных недоразумений. Чёрт меня дёрнул бросить взгляд в окно в сторону парковки. Кроме «Ярила» и двух чаек там стоял новенький с иголочки «Юпитер», а мой погружали на эвакуатор. Я чуть дар речи не потерял.