— Зашибись! — вспыхнул я. — Я там ему жизнь спасаю, а он разглядывает, не мешаются ли мне бубенцы! Я валяюсь, вся в колючках!
— Не кипятись, — хмыкнул он. — Смотри, как надо.
Он изобразил нечто похожее на зенкуцу-дачи из каратэ, только направление коленных чашечек немного изменил. Я в прошлой жизни в юности посещал почти три года школу кёкусинкай, с такой позой должен справиться.
— Сделаешь так и удар получится в полтора раза мощнее, а силы потратишь почти в два раза меньше.
— Ладно, допустим, — примирительно кивнул я. Помню рассказ брата, как угол среза выхлопной трубы кроссового мотоцикла может повлиять на результативную мощность двигателя. — А что насчёт скорости нанесения удара?
— А тут ещё проще, — он поставил трости в корзину и снова уселся в кресло. — Ты же не молитву читаешь, а рэпчик какой-то. Я бы заржал, просто тогда не до смеха было, реально боялся, что нам с тобой фраппучино больше не пить. Кстати о кофе, коньяк будешь? Мне тут один французский богатей подкатил старинную бутылочку из собственной коллекции.
— Оригинальный соскок с фраппучино, — хохотнул я. — Ну давай, раз сегодня мы никуда не торопимся.
Отец достал из скрытого бара мутную тёмно-зелёную бутыль и два снифтера, в каждый из них налил немного благородного напитка и один протянул мне. Может быть я всё-таки не аристократ ни хрена? Вот не ценитель я выдержанных полсотни лет в дубовых бочках коньяков, хоть ты меня режь! Более молодые экземпляры гораздо приятнее для меня, лет пять или семь, а эта элита еле в глотку заходит, хоть солёным огурчиком закусывай. Не без труда усвоил ещё один бокальчик за мирной беседой и меня неудержимо потянуло на боковую.
— А почему мы в Москву не на самолёте? — спросил я у отца. В сопровождении нескольких охранников мы катили в столицу на фамильном лимузине. Андрей ехал следом на новёхоньком «Юпитере», я ему даже немного завидовал, первым сел за руль моей новой машины.
— Скорее привычка, — ответил он, глядя вдаль на жёлтые поля. — Когда был паладином, меня к самолёту не подпускали на пушечный выстрел, приборы начинали сходить с ума. Потом стал обычным магом, а привычка осталась.
— Хочешь сказать, что мне тоже путь в аэропорт заказан?
— Думал, что ты знаешь, поэтому и приехал на «Юпитере». Зато машинку обновили, тоже хорошо.
— И не поспоришь. А про самолёты печально, на машине в Сибирь долго добираться.
— Ну, как говорится, судьба такой, ничего не поделать.
— Придётся смириться. Ты вот скажи мне, как на духу, сколько весит этот грёбаный доспех?
— Какая тебе разница? Справишься.
— И всё же?
— Точно не скажу, скорее всего полтонны, как ты и предполагал, но для тебя это не проблема, выдюжишь.
— Охренеть не встать! Я как в этой груде металлолома драться буду?
— Зря себя накручиваешь, — хмыкнул отец. — Сядет на тебя, как родной. Ты же с шашками тяжеленными нормально справляешься?
— Вроде неплохо, — согласился я.
— Ну вот и с ним справишься. Пора переходить на следующий уровень, Дим.
— Пап, можно ещё одну просьбу?
— Да, конечно.
— То, что меня зовут Дмитрий Михайлович Строгонов, знает лишь ограниченный круг друзей, а вот как Павла Петровича Бестужева знают многие, в том числе император Иван Седьмой.
— Понял тебя, на людях буду называть Павлом Петровичем. Немного обидно, но когда-то и я был в твоей шкуре.
— Ты тоже сбежал из дома и взял другое имя? — я просто охренел, вот это да! А я нигде подобную информацию раньше не встречал.
— Не совсем так, — отец покачал головой и замолчал.
Меня раздирало изнутри спросить, что же он имел ввиду? Может тут как раз кроется великая тайна, как он стал паладином? Я старательно сверлил его взглядом, ожидая продолжения, но он явно ничего рассказывать на эту тему не собирался. Сначала просто смотрел на пролетающий за окном пейзаж, потом уткнулся в телефон. Вот же чёрт! А куда мне теперь прятать этого любопытного червячка, который проедал мне мозг?
— Так ты встречался с императором? — внезапно спросил отец, когда я уже подумал, что мы теперь будем молчать до самой Москвы. Я аж подпрыгнул от неожиданности.
— Ну да, и не раз.
— Был на официальном приёме? Или видел его в Большом театре?
— И то, и другое, а ещё и третье, четвёртое, — я сделал невозмутимое лицо и уставился в окно. Вот пусть теперь он помучается, гадая насколько я тесно связан с монархом.
— И? — теперь он сидел и прожигал меня взглядом, а я торжествовал. Ну что, получил?
— Да так, ничего особенного, — сказал я, пожав плечами. И, естественно, выдержав перед тем, как продолжить, издевательски длинную паузу. — Спас его жизнь уже три раза.