Оливин закачал головой:
– Это вовсе не те оргвопросы, о которых тебе положено знать.
Монахова отпрянула:
– Как грязную работу выполнять, так положено. А как бюджет пилить – не положено!
Оливин удивлённо застыл.
– Думал, я не в курсе, что сегодня совещание по бюджетной политике, – усмехнулась Монахова. – Если меня там не окажется, то нам на сорок третий снова гроши перепадут? И сама я, как обычно, тоже мимо кассы…
– Кто бы говорил! – усмехнулся Оливин. – А «мерседес»?
– «Мерседес» шеф у спонсоров отжал. Ни рубля на него из бюджета проекта не потратил. Это не часть моей доли, а бонус за того говнюка, – напомнила Монахова. – И потом, автомобиль – статья расходов, а не доходов.
– Ну ты прям финдиректор, – усмехнулся Оливин.
– Я, между прочим, в универе была лучшей по бухгалтерии и финансам. А финдиректором на проект «Вертикаль» эту бестолочь Лолиту назначили. Где справедливость?
– Лолита – жена шефа, о какой справедливости речь?
– Ну вот в следующий раз пусть Лолита свидания чиновникам на крыше и назначает! Пусть её потом следователь допрашивает!
Оливин удивлённо вытаращил глаза.
– Какой ещё следователь?
Монахова вытащила из кармана визитку и с выражением прочла:
– Главное следственное управление, подполковник Панфилов…
– Когда? Где?
– Вчера, после презентации…
– И ты только сейчас об этом говоришь?
– Да я вообще говорить не хотела. Вы ж меня на совещания не зовёте, в тайны ваши великие не посвящаете. Вот и у меня от вас тайны.
– Дура! – Оливин готов был ударить девушку.
– Что, и меня забьёшь до смерти, как бомжа? – сказала та. – Ну давай!
– Он живой, очухается…
Монахова покачала головой.
– Никакой он не живой, лучше меня знаешь. И тот чиновник тоже мертвее мёртвого. Вокруг нас давно трупы…
– Они заслужили, – спокойно вынес приговор Оливин. – А о чём спрашивал следователь?
– Спрашивал, моя ли была записка.
– А ты?
– Сказала, моя. Там же мой почерк, да и подпись моя.
– Ты что, написала в записке своё имя?
– Я подписалась: Махаллат. Но следователь образованный попался. Мы с ним даже за мифологию потрещали, про Ад, про Рай, про демонов, ангелов и всё такое…
Оливин схватился за голову:
– Бредятина!
– Не такая уж и бредятина. Шайка наша – точно сборище бесов. Я тебе книжку умную дам, там про это как раз написано.
– Монахова, прекрати! Ты ж сама на тренингах сотням людей голову морочишь. Как ты после этого умудряешься на всякую мистическую пургу подсаживаться?
– Вот прочитаешь книжку и…
– Ничего я читать не собираюсь, – отмахнулся Оливин. – Лучше рассказывай, о чём следователь спрашивал.
– Спрашивал, когда мы с чиновником познакомились. Когда виделись в последний раз? С какой целью написала записку?
– Ну а ты?
– Всё согласно легенде… Сказала, что познакомились недавно. Шуры-муры были небольшие, без секса, чисто поболтать, пофлиртовать. В ресторан ходили пару раз, в театр. Ухаживал красиво, но был немного странный. Настаивал, чтобы писала ему записки. Просил даже в стихах, но я так не умела. А на днях я узнала, что он женат, что у него двое детей. Поэтому решила отношения прекратить. Встреча на крыше должна была стать последним ну типа романтическим свиданием. Он очень настаивал. Записочку очередную попросил написать. В башне под самой крышей есть отель. Думаю, он просто желал там со мной переспать – отметку в послужном списке поставить. Мне же не хотелось стать цифрой в статистике. Я человек простой, замуж хочу, детей, домашнего уюта. Он точно вариант неподходящий. Знаю таких, насмотрелась. Раз в неделю – отель. Раз в год – Турция. Измучают цветами-обещаниями, но благоверных со спиногрызами ни за что не бросят. В общем, не пошла я на свидание. Кто ж знал, что он от горя с крыши сиганёт. Жалко мужика в общем-то, но сам виноват.
Оливин захлопал.
– Большой театр по тебе плачет…
– В Большом опера и балет – не моё, – поправила Монахова. – Но в одном ты прав: роль свою помню, играю её без запиночки. А вот мои дорогие соратнички, видимо, кое-что забыли.
– Хорошо, хорошо, – Оливин закивал. – Забегу к шефу, попрошу, чтобы тебя тоже пригласили на совещание.
– Мне не надо одолжений, – не унималась Монахова. – Я полноценный член команды. Может быть, самый полезный её член. Скольких трудов мне стоило заманить того козла на крышу. Сколько раз он меня лапал своими потными ручонками. Когда его с брусчатки соскребали, я была самым счастливым человеком на земле.
Улыбка на устах Оливина исчезла. Он вдруг ясно понял, почему ему с Машей так комфортно. Эти стальные нотки в голосе и хищный оскал. Откуда подобный набор в хрупкой девушке?