Однако поклонники Аллаха и вечной пустыни необоснованно придумали извинения для джиннов и докопались до причин захвата. Они повторяли, согласно своей сомнительной версии, или, проще сказать, версии аскетической, будто переселенцы с того света явились, чтобы вернуть себе свои сокровища, отобрать те древние богатства, что когда-то упустили из рук, дабы собрать все вместе в тайной горе, о чем они когда-то договаривались с жителями Сахары — чтобы те их не касались. И поскольку жители Сахары стали теми, кто нарушил обещание, предал договор Завета, то возмездие за это было заслуженным, и неумолимый рок подверг их испытанию.
2
Великая Сахара за всю свою историю не знала завоевания, лишенного героизма.
Что впечатляет в повести о геройстве во время последнего завоевания, так это то, что проявил его сам султан-правитель. Выходило так, что массы захватчиков и жестокости всех сил нападающих хватало на то, чтобы стереть Вау за считанные часы, однако мужество султана при защите им своего земного райского уголка заставило-таки врагов отступить, повернуть к темной горе с первыми лучами рассвета. Рассказывали, будто не добились они успеха, не смогли поразить его лично во время боя. Они применяли копья и мечи, и отравленные стрелы — и не нанесли этому дерзкому бесу Анаю ни единой раны. Двуногие натравливали четвероногих шакалов, чтобы те разорвали его клыками, однако звери эти не только потеряли все зубы, но попадали наземь под зверскими ударами меча султана. Сгрудился против него весь тройственный союз — помесь человеков, животных и бесов — но не смог распахать ни единой ранки на теле, причинить хоть малейший ущерб. Они вернулись на следующую ночь и продолжили битву. Он пожал из них жатву своим легендарным (а по другим рассказам — золотым) мечом — косил не десятки, а сотни. И не могли они никак до него добраться, пока в дело не вмешался старый его противник — рябой Идкиран!
Этот маг-прорицатель прыгнул ко всем троим предводителем союза захватчиков и приказал им прекратить бой. Анай стоял на вершине холма, весь в пене и омытый потом, окруженный со всех сторон зверями трех видов, а Идкиран тем временем уединился с тремя предводителями племен. Он им сказал: «Знаю я тайну такого талисмана. Султан заговорен против всякого оружия и погибнет только от веревок». Началась битва веревок из пальмового волокна. Стали нападающие метать ему на шею арканы да петли, однако он долгое время уклонялся от них и рассекал их все своим чудесным золотым мечом, рубил на мелкие кусочки. Подошло время дня, захватчики бежали и скрылись в недрах горы. Ночью они вернулись снова, взяв на вооружение новый план. Идкиран указал им, как использовать верблюдов в окружении, чтобы свалить воина. Самые злейшие бойцы окружили его. Они разделились на два больших отряда. Свили длинные веревки из свежей мочалки пальм. Двинулись на холм, предводимые самим Идкираном. Выступил против них султан со сверкающим своим легендарным мечом, звери бросились вперед, принялись оплетать его своими прожорливыми петлями. Ему удавалось рассекать множество канатов, однако взмахи меча в руке все-таки были медленнее, чем сноровистые руки нападавших, не успевали все отсекать, веревки оплетали его шею, словно ползучие гады из джунглей. Он продолжал сопротивляться, рубил и рубил веревки и канаты, сколько их ни было, но у нападавших было сил больше, они ввели в дело новые отряды, те бросились вперед с новыми веревками — петли падали без остановки и уже грозили удушьем. Султан продолжал сопротивление, звери не останавливались, душили его веревками, пока вдруг не закричал Идкиран: «Стойте! Теперь отдайте его мне!»
Он напал на него с голыми руками. Меч выпал из длани султана. Он зашатался, глаза вылезли из орбит. Лисам свалился вниз с покрытых пеной губ и серебристой бороды. И никто при лунном свете не мог отличить, что это была за белизна у него в бороде — следствие пены в пылу боя или след прожитого возраста. На его груди, среди потаенных, устрашающих амулетов, блестел легендарный ключ от кладовищ, когда робкий серебристый луч луны отразился внезапно на поверхности металлического сплава.