Вождь только улыбнулся в ответ на жалобу четвертого:
— Ничто его не остановило, настырного, жен наших украл!
— Вот позор-то!
Тут самые горячие головы встрепенулись, заговорили:
— Ничто самозванца не остановит — меч один! Такой позор только кровью смыть можно!
Один из знатных шейхов приободрился и подбросил дров в пламя:
— Вы еще и не такие позорные дела его не замечаете… Что, забыли что ли, ведь он деньги наши еще своровать собрался?
Воцарилось молчание. Наконец оживился один молодой парень в пышной не по возрасту чалме:
— Да хуже всего, что он головы наши намерился уборов лишить — бороться вздумал с гордыней да с гордецами. Ишь ты! Да я смерть предпочту, чем по селению с непокрытой головой ходить, словно раб какой лесной!
Тут зашевелился опять именитый старейшина, произнес:
— Да, правда ведь в том, что он нам ничего из мужского достоинства не оставил!
Он повернулся к вождю:
— Что ж, ты хочешь, чтобы мы, ваша честь, молчали обо всем об этом? Мы же как рабы теперь, да еще хуже рабов презренных!
Адда ответил на все спокойно — он привстал на колени, рисуя пальцем в пыли перед собой какие-то символы:
— А вы вздумали в райский сад попасть, цены не заплатив?
— Не желаем мы, — заговорил один из крайних, — за райское место бесчестьем платить. Уж лучше смерть — достойней!
Раздались гневные голоса:
— Позор! Бесчестье! Смерть достойней!
В этот горячий момент поднялся мужчина, молча сидевший в углу все это время, он подошел к вождю и выложил тайну:
— На днях я факиха встретил с пастбищ Тассили[51]. Знаете, что он мне о вере нашего факиха сказал?
Мужчина окинул долгим, испытующим взглядом всех знатных по очереди, потом прошептал:
— Сказал, что он веру магов проповедует.
— Веру магов?! — не удержался вождь в удивлении. Он окинул взором сидящих вокруг.
Однако знатный люд воздержался от комментариев.
6
Вождь оказался в одиночестве, он долго размышлял, не зная, что предпринять, потом испросил у шейха братства позволения откочевать в пустыню аль-Хамада. Шейх же завладел караванной тропой и удвоил пошлины с купцов, стал воевать с соседними племенами, пошел войной на джунгли, много взял в плен рабов и увел стад. Но совершил одну ошибку.
Говорили, что принял он дар от купцов одного из караванов, пришедшего из Томбукту[52]. Дар этот был сундучок, полный золотой пыли[53]. Никто по сей день не знает, как это мудрый шейх упустил такое дело с этим злополучным шайтанским металлом. Злые языки передавали историю, будто бы гадалка эти козни подстроила. А купец лишь посредник был ее тайный, чтобы передать этот колдовской амулет, вложить его в руку ее давнего соперника. Народ, конечно, не наделил бы этот непонятный сундучок таким ярким нимбом, если бы сам шейх не таскал этот подарок с собой, словно амулет, повсюду, куда ни пошел. Он всякий раз под подушку его себе подсовывал, когда отдохнуть думал или укладывался ко сну. Его помощники и мюриды безмолвно следили, как он его себе под зад запихивал на обрядовых посиделках в доме молитвы. Что более всего изумляло последователей, так это что они никогда не знали в их почтенном шейхе никакой любви к богатствам или к накопительству, он, наоборот, деньги проклинал, осуждал стяжателей, и из уст в уста передавались его слова о желтом металле, будто он — корень и причина всех несчастий в обоих мирах. Сундучок приводил мюридов в замешательство, они часто поговаривали, что в нем скрыта какая-то тайна — не одна злополучная пыль!
И вот настал день исхода в Тимнокалин[54]. Тот самый день, когда неведомые силы обрушились на волшебное царство и уничтожили его в одночасье. А всякий, кто смерти избежал после той удивительной битвы, стал нищим дервишем, разум утратил или немоту вечную обрел да память потерял.
Тому чудесному дню предшествовали деятельные приготовления к набегу, который шейх описал так, будто он изменит всю историю Сахары. Подробности он как обычно скрыл — так было всегда, когда он принимал свои судьбоносные решения.
В данной его политике — любил он темнить да скрытничать — видели недоброжелатели секрет его успеха. Вот взять тот самый набег, в котором не предписано было никаким скрытым силам участвовать, так все воины полагали все время, что на юг двигаться будут, в сторону джунглей, однако шейх неожиданно объявил в последний момент свой совсем иной план. Был отдан приказ возвращаться назад и двигаться на северо-запад. А у блудной горы — населенного духами Идинана — войско разделилось на две части, чтобы обтекать на марше с обеих сторон эту странную одинокую среди песков гору, зажать ее уходящие своими вершинами в небо башни, словно в клещи, двумя человеческими потоками, влекущими на себе все убийственное оружие Сахары, и выбиваясь из сил, тащиться в пустоту, навстречу невидимому противнику…
51
52
53
54