Ужинали в молчании. Эстелла знала, когда можно говорить, а когда следует оставить мужа в покое, наедине с его проблемами. Невзирая на все неприятности и боль в печени, Баум воздал должное и мясу, и воздушному пирогу из кондитерской. С кофе он выпил большую рюмку коньяку - еще одна примета того, что день у Альфреда действительно был тяжелый.
- Может, я могу чем-то помочь?
Он улыбнулся и погладил ее руку.
- Спасибо, нет. Прости меня, завтра я буду в порядке. Новый день новые возможности, не сомневаюсь.
Против обыкновения ночью ему снилась работа, и сон этот был странный. Девушка-убийца и утечка информации из Комитета обороны в нем не участвовали. Бесконечным свитком развертывались перед ним события, происходившие в Булонском лесу, - те самые, которые заставляли его на прошлой неделе пристально вчитываться в архивные документы и вызывали беспокойство в печени. Но во сне он ясно понимал смысл этих событий и не видел в них никакой тайны. Проснувшись, он мучительно пытался связать в памяти расползающиеся ночные видения, зная при этом, что ни за какие блага в мире ему их не вспомнить.
А вот чего Альфред Баум не знал - так это того, что пока он, пренебрегая состоянием своей печени, наслаждался кулинарными достижениями Эстеллы, президент сидел за бутылкой белого, закусывая копченой ветчиной. Его собеседником и собутыльником был министр внутренних дел Ги Маллар, которого он, президент, не любил и которому не доверял. Однако, будучи прагматиком, льстя себе мыслью, что это полезно для страны, для интересов его партии на выборах, не говоря уж о личных интересах в равной приблизительно степени, он решил подбросить своему коллеге одну любопытную идею.
- Префект полиции, - начал он, накладывая себе добрую порцию ветчины, или непроходимый дурень, или мошенник. - Он выжидательно посмотрел на Маллара.
- Нет, он не мошенничает, - отозвался Маллар. - Правда, в этой истории с бомбами он мало преуспел. Ему чего-то не хватает... Воображения, что ли?
- В армии такой пошел бы под трибунал, - сказал президент. - За милую душу! - Он прожевал наконец ветчину. - Я вам кое-что хочу предложить.
Министр внутренних дел вскинул брови: с президентом всегда надо держать ухо востро и говорить как можно меньше. То, что президент сказал сейчас, по меньшей мере некорректно. Да он и никогда корректностью не блистал. Искренностью тоже. Абсолютно беспринципный человек. Так что министр на всякий случай промолчал.
- Я считаю, - продолжал президент, - что в интересах нации надо его от этого дела отстранить.
- Но в делах такого рода без полицейских не обойтись: у них есть опыт...
- Да что он нам принес, этот опыт, в данном случае?
- Пожалуй, действительно ничего.
- Тогда что мы теряем?
- Но кто этим займется?
Президент, чрезвычайно довольный своей идеей, заставил министра подождать ответа - прикончил ветчину, отхлебнул еще вина, вытер рот салфеткой и только тогда сообщил:
- Контрразведка. Департамент безопасности. У меня к ним больше доверия. Что скажете?
- Но по закону контрразведка действует только в случае чрезвычайной опасности. Разве сейчас нам угрожает нечто чрезвычайное?
- А разве нет? Вы же сами слышали: префект заявил, будто террористы обучаются за рубежом и оттуда получают оружие.
- Но это же очевидно, господин президент!
- Так именно в задачи контрразведки входит выявлять подобные вещи! Вы сами скажете Вавру или мне сказать?
- Могу я.
- А префекту полиции?
От этой мысли Маллар поежился.
- Знаете, могут возникнуть осложнения, у него много друзей в прессе. Лучше пусть все исходит от вас.
Ответ президента прозвучал недовольно:
- Этот тип - ничтожество. Безнадежный дурак. Какая тут трудность? Я завтра все ему скажу.
Он налил себе еще вина.
- Тут одна проблема замаячила на политическом горизонте...
Ги Маллар промолчал. Пусть теперь президент подождет ответа.
- Возможно, она поважнее всех остальных. Звонили из Вашингтона. Попахивает крупными неприятностями - американцы мастера заваривать кашу.
- Кто звонил?
- Секретарь их президента. Прямо от имени этого клоуна в овальном кабинете. Вы знаете, что сейчас Киссинджер в Брюсселе на заседании совета НАТО? В качестве как бы советника - сами понимаете, власть без всякой ответственности, - прямо мечта. Так вот, оказывается, добрый наш доктор собирается явиться в Париж с частным визитом и повидаться с президентом республики. У него ко мне личное поручение от президента Соединенных Штатов.
- Когда же вы этот подарочек получите?
- Премьер-министр и я встречаемся с ним в среду. Тут есть еще одна любопытная деталь: приезжает и Брубек.
Брови Маллара удивленно поднялись:
- А ЦРУ-то что здесь надо?
- Их, видите ли, беспокоит ситуация, сложившаяся во Франции, и они планируют какое-то вмешательство. Вы хотите сказать, их это не касается? Как бы не так! Вы правы, только Брубека это не остановит. Вот почему я и настаиваю, что с бомбами дело не терпит, надо спешить.
- Естественно, - согласился Маллар. - Разумеется!
Когда он ушел, президент позволил себе слегка улыбнуться: он остался доволен беседой. Если удастся этот орешек расколоть - тем лучше. Ну, а если и ДСТ потерпит неудачу, всем станет ясно, что виноват Маллар, ведь ДСТ подчиняется непосредственно министру внутренних дел. Этот провал дорого ему обойдется - дороже, чем префекту полиции, потому что в глазах общества полиция давно некомпетентна, или коррумпирована, или и то и другое вместе. Но ДСТ - это совсем другое дело...
С точки зрения предстоящих выборов совсем неплохо, если Маллар обнаружит свою несостоятельность. Амбиции этого человека намного превосходят его способности.
Последующие четыре дня, до самого воскресенья, в Париже было спокойно, зато взрывы прогремели в двух провинциальных городах. За эти дни Баум уладил отношения с Вавром и убедил его, что новый план подлежит исполнению на том простом основании, что никто не сумел предложить ничего другого. В те же дни состоялась передача дела о террористах из рук полиции в ДСТ без всяких юридических санкций, поскольку в иностранный заговор никто не верил, тем более в заговор с целью шпионажа, то есть того, чем только и положено заниматься контрразведке.
В воскресенье в два часа пополудни молодой человек, которого в штабе называли Рене, сидя за рулем крытого грузовичка, отправился с улицы Вожирар, где он жил на верхнем этаже многоквартирного дома, в Булонский лес. Он остановился под деревьями на шоссе Этуаль, вышел из кабины и забрался в кузов. Через пятнадцать минут немолодой мужчина в серых брюках и безукоризненно чистой темно-синей куртке вышел из такси на перекрестке и не спеша зашагал по шоссе Этуаль. Заметив грузовичок, он свернул с тротуара в древесную сень и замедлил шаг: обычный воскресный фланер, явившийся на любовное свидание, а то и на поиски приключений.
Юный Рене вылез из кузова - его было просто не узнать! Туфли на высоких каблуках, шелковая блузка взамен майки, брюки вполне могли сойти за женские. На бледном, несколько женственном лице - косметика: губы подкрашены, глаза подрисованы, бритую голову украшает белокурый парик.
Он подошел к мужчине, тот взял его под руку, и они начали прогуливаться под деревьями. Это выглядело как обычное свидание и вряд ли могло заинтересовать какого-нибудь прохожего.
На сей раз в отличие от прошлого воскресенья поблизости не было ни машин ДСТ, ни его сотрудников, которые в поисках агентов КГБ вели игру в воров и полицейских. Разговор между Феликсом и Рене продолжался пятнадцать минут, и немногие свидетели этой встречи реагировали в точности как Люк молодой полицейский из Нанта: с понимающей улыбкой провожали взглядом почтенного бизнесмена, назначившего в воскресный день свидание своей юной секретарше. Или официантке, которая по будням подает ему кофе со сливками в каком-нибудь кафе...