Однако большинство студентов относилось к этой «революционной программе» открыто враждебно. Среди противников Нечаева в 1869 году были Лазарь Гольденберг, студент технологического института, в будущем известный эмигрант-революционер, и Марк Натансон — студент Петербургской медико-хирургической академии, один из основателей общества «чайковцев», игравший руководящую роль в создании в 1876 году известной народнической организации «Земля и воля». Недругами Нечаева оказались также Герман Лопатин, первый переводчик «Капитала» Карла Маркса и его союзник в борьбе с Михаилом Бакуниным. А ещё — «страшный враг» Нечаева Михаил Негрескул, пользовавшийся значительной популярностью среди студентов. Он происходил из дворянской семьи, одним из первых уже в то время обратил свой взгляд на труды Карла Маркса, вместе с друзьями занимался переводом его работы «Zur Kritik», которая не была закончена в связи с провокацией Нечаева.
Марк Натансон пытался убедить на сходках Нечаева в том, что русский народ не жаждет никакой революции и, чтобы доказать ему это, предлагал провести во время каникул в деревнях анкетирование на эту тему. Анализ анкет показал, что народ действительно не готов к революции. Но для Нечаева это не было аргументом. Для него тогда стало ясно лишь одно: Натансон и его команда — угроза его авторитету.
В 1869 году, когда в России начинаются аресты студентов, участвовавших в студенческих волнениях, Нечаев бежит за границу. Но, прежде чем скрыться в Европе, он прибегает к явному жульничеству: инсценирует свой «арест» и «побег». Из-за границы он оповещает соратников в прокламации о невиданном до сих пор происшествии — своём «бегстве из промёрзлых стен Петропавловской крепости»{10}.
Приехав за границу, Нечаев не забывает о своих противниках-студентах. Чтобы отомстить им, он организует подлую провокацию: посылает через границу свою связную Александровскую, в подол платья которой грубо зашиваются компрометирующие письма с прокламациями и полными адресами М. Натансона и его товарищей. Естественно, полиция их арестовала. Для многих из них с тех пор началась полоса арестов и ссылок. А Михаил Негрескул после ареста скончался, не дожив до суда.
Между тем Нечаев развивает среди русских эмигрантов бурную деятельность, сопровождаемую ложью и подтасовками. Он добивается поддержки от известного революционера-эмигранта, поэта, публициста Николая Платоновича Огарёва (1813–1877 гг.).
Огарёв Николай Платонович
(1813–1877) — поэт, публицист, революционер, друг и соратник А. И. Герцена
С известием о своём бегстве из Петропавловской крепости он является к уже известному в то время революционеру-эмигранту, теоретику русского анархизма Михаилу Александровичу Бакунину (1814–1876 гг.). Кроме того, Нечаев отрекомендовался Бакунину как представитель несуществующего комитета революционной российской организации.
Несмотря на то, что русские эмигранты хорошо знали об отсутствии в России какого-либо серьёзного революционного движения, а также о невозможности побега из Петропавловской крепости, Бакунин верит Нечаеву, потому что, скорее всего, хочет верить в возможность осуществления своих анархистских идей. Он видит в госте своего единомышленника.
«Я был уверен, — говорил М. Бакунин впоследствии своим друзьям, — что мне удастся провести через Нечаева и его товарищей наши идеи и наш взгляд на вещи в России, а также думал серьёзно, что Нечаев способен будет встать во главе русской ветви революционного союза моего»{11}.
12 мая 1869 года Михаил Бакунин выдаёт Нечаеву мандат со своей подписью и печатью за № 2771, в котором говорится, что «Податель сего есть один из доверенных представителей русского отдела Всемирного революционного союза». Кроме этого документа Нечаев затребовал для «практической работы» Бахметевский фонд — деньги, которые передал Герцену на нужды русской революционной пропаганды молодой помещик Павел Александрович Бахметев (1828–? гг.). Герцен не верил Нечаеву и был против выдачи денег самозванцу, но Огарёв, сам находившийся в тяжёлом материальном положении, потребовал раздела этой суммы и передал свою половину Нечаеву. Снабжённый документами, деньгами, прокламациями и воззваниями Бакунина, Огарёва и своими, Нечаев возвращается в Россию и продолжает свою честолюбивую деятельность.