Сам Нечаев так и отвечает в «Катехизисе» о перспективах: «Будущая организация без сомнения вырабатывается из народного движения и жизни. Но это — дело будущих поколений».
То есть они, борцы, всё разрушат, «возглавят» и отберут, а народ, оказавшись на развалинах, начнёт что-то «вырабатывать», создавать какое-то новое общество. В этом житие в разрухе, видимо, и предлагалось стать всем счастливыми.
Думая о смысле протестов, о целях и способах их достижения «нечаевско-бакунинскими» бесами, я вспомнила строки «Интернационала» — международного пролетарского гимна, воспевавшего их идеалы, который когда-то сама с воодушевлением горланила в хоре:
Выходит, и борцы за счастье народное в ходе революции 1917-го года тоже планировали начать всё с разрушения! Да и наши современные «несистемщики» могли бы подписаться под этим четверостишием, по крайней мере, уж точно под его второй частью. Помните строки из фраз лидера современной «несистемной» оппозиции, который тоже мечтает стать «всем»: «когда приду к власти…», «придем к власти — сидеть не будешь!».
Что касается наших революционеров-большевиков после 17-го года, видимо, совсем не случайно они и их ближайшие последователи так не любили роман «Бесы». Многие там узнавали себя. Разрушить-то у них получилось, только вот счастье народное где-то заблудилось на несколько поколений. И выпало в результате далеко не всем.
Современные потомки борцов против государства призывают бороться за свободу. Свободу от чего или от кого? Что такое «свобода» в их представлении? Разве у нас сохранилось крепостное право? Разве им запрещено уезжать из страны на все четыре стороны? Разве они не имеют права голоса на выборах? Ф. М. Достоевский писал: «Свобода не в том, чтобы не сдерживать себя, а в том, чтобы владеть собой». Свобода — в душе человека, в его личности. Если это состояние у него есть, — он и в тюрьме будет внутренне, духовно свободен. Если нет — его всё тяготит: и семейные обязанности, и необходимость работать, и начальство, товарищи, нехватка денег и многое другое. Бороться за свободу в наше время, когда есть все возможности для развития, для выбора, для обмена мнениями, надо в первую очередь в своей душе с собой и в себе, а не криками на площадях. В конце концов, никто ещё у нас не отобрал право выбирать себе руководителей и контролировать этот процесс. И пенять на себя, если выбрали «не тех». Многовековой опыт подсказывает, что там, на площадях, можно «выкричать» для себя лишь разруху.
И ещё. Все русские революции и перевороты состоялись лишь при активном участии либо одобрении высших слоев русского общества, его элиты, предварялись их недовольством существующими порядками, претензиями на более высокие, «сытные» роли в государственных делах. В смутное время начала XVI века поляки захватили Москву лишь при попустительстве русских бояр и князей; императрицы Елизавета и Екатерина I пришли к власти с помощью офицеров Русской армии. Декабрьское восстание 1825 года, известно, возглавлялось аристократами, которые «радели» за народ, но, к слову, практически никто из них не освободил собственных крепостных крестьян.
Сергей Нечаев широко развернул свою деятельность, лишь, получив в Европе деньги от российских эмигрантов А. И. Герцена и его друга Н. П. Огарёва. Великая русская революция 1917-го года началась с февральского переворота, который организовали дворяне. Они же добились отречения царя от престола. А причины того переворота были те же: недовольство порядками и претензии на руководство страной. Вместо того чтобы преобразовывать страну реформами, личным примером, они начали борьбу за власть, устроили в стране хаос. И уступили власть большевикам.
Что наши «переворотчики» февраля 17-го года и их сторонники получили в итоге, как изменилась их жизнь после революции? А так, что бывшие русские аристократы, дворяне, претендовавшие на власть, вынуждены были в Европе работать таксистами, швейцарами, рабочими, прислугой. Некоторые погибли.
Меня поразило в связи с вышесказанным, что характер русской революции 1917 года предвидел ещё в середине 1870-х годов, то есть за сорок два года до событий, знаменитый немецкий философ-марксист Фридрих Энгельс. Полемизируя с русскими анархистами Бакуниным и Ткачёвым, которые считали и доказывали, что революцию в России они могут устроить в любое время, Энгельс, соглашаясь, что революция в России всё-таки возможна, писал в своей статье «Эмигрантская литература»: