Дрожь в голосе Тристана заставила Рави сделать это. Разбила в пух и прах логику и страх, оставив после себя лишь отчаянно желание добиться того, чтобы тот улыбнулся, дать ему понять, что он не единственный, кто обнажает свои чувства.
— Я тоже.
Рави открыл глаза как раз в тот момент, когда лицо Тристана озарилось улыбкой, и от этого зрелища его сердце странным образом затрепетало. "Я так чертовски облажался".
Глава 19
Ночь понедельника была одной из тех, в которые Рави был занят своей волонтёрской деятельностью, поэтому Тристан сидел дома один, стирая простыни. Потому что именно это тебе приходится делать, когда твой тайный "не бойфренд" тусуется в твоей квартире всю неделю, и у тебя было три ночи, весьма изобретательного и очень даже не плохого секса — стирать всё постельное белье. Трис уже использовал все свои комплекты, некоторые из них показались Рави уморительными, и Тристан был до смешного горд этим фактом. До Рави он никогда столько раз не занимался сексом в этой квартире.
Ему неизвестно, как поступают в подобном случае другие парни, но если Рави продолжит в том же духе, то ему предстояло очень много стирки. Но он с радостью скупит весь "Тайд" в городе, если это даст гарантию, что все свои выходные он будет проводить так же как и эти. У него не было ничего подобного со времён Патрика. В субботу утром Рави ушёл на встречу со своими товарищами по бегу, но возвратился тем же вечером. В воскресенье был день рождения у кого-то из его друзей, но мужчина вернулся вовремя, чтобы они смогли вместе поужинать.
"Я мог бы привыкнуть к такому".
Дзынь. Дзынь. Его телефон просигналил как раз тогда, когда Тристан закинул белье в сушилку. Изображение звонящего было отличным напоминанием о том, почему ему не следует слишком расслабляться.
— Привет, мам. Какой сюрприз.
Его мать обычно звонила каждую вторую пятницу, в промежутке между своим теннисным матчем и ужином с отцом. В его первые несколько семестров в колледже она звонила немного чаще, интересовалась его жизнью, друзьями, но теперь её звонки стали рутинными и носили, скорее, светский характер.
— Приятный, я надеюсь? — мать рассмеялась, прежде чем он смог ответить. — Я не отниму у тебя много времени. Просто хотела, чтобы ты услышал последние новости от меня, а не прочёл досужие домыслы в какой-нибудь низкопробной газетёнке.
— Ты уже приняла решение? — Тристан опустился на стул в прачечной. Он месяцами надеялся, хоть это и маловероятно, что она объявит о своём уходе и будет обычным пенсионером. Гольф. Теннис. Перестанет находиться под пристальным вниманием общественности. Возможно, станет благосклоннее относиться к нему... Не-а.
— Комитет был непреклонен, — мать попыталась выставить всё так, словно она устала от всего этого, но он слишком хорошо знал о её тайном пристрастии к общественному вниманию. — Они хотят, чтобы я участвовала в выборах губернатора. Ах, я, разумеется, не выиграю. Я достаточно прагматична, чтобы осознавать, но могу помочь направить дебаты в нужное русло. И, впрочем, никто точно не может знать результат...
Но иногда он был заведомо известен.
— Люди любят тебя, мам. Уверен, ты справишься.
Трис ни на йоту не соврал. Она была общительна, уверена в себе и очаровывала каждого, с кем знакомилась, все те качества, которые не достались ему по наследству. Он будет просто "счастливчиком", если она выиграет эти выборы и ему ещё четыре года придётся беспокоиться о том, чтобы его личная жизнь оставалась тайной за семью печатями.
— Ох, замолчи. Теперь мне нужно, чтобы ты приехал на выходные, тринадцатого числа, в Пасадену. "Консервативная Лига Правосудия" устраивает благотворительный вечер в мою честь, там я сделаю официальное заявление и зачитаю предвыборную речь. Они хотят, чтобы присутствовала вся семья.
Тристан буквально вцепился в спинку стула. Запах хлорки ударил ему в нос, а твёрдое "ни за что" вертелось на кончике языка.
— Я не уверен, что смогу отпроситься...
— Тристан. Мы отправили тебя в лучшую бизнес школу не для того, чтобы ты прозябал на этой... пародии на работу. Когда ты приедешь, я хочу обсудить твоё будущее. У меня есть несколько идей.
Господи, спаси его от матери и её идей. Рука, в которой он держал телефон, начала трястись. Дьявол. Почему, когда он нервничал, то всегда трясся, словно испуганная морская свинка.
— Я приеду, но моя работа делает меня счастливым.
— Счастье — это далеко не всё, — мать цыкнула. Судя по звукам на заднем плане, она сидела за компьютером, как всегда, выполняя несколько дел одновременно. Давным-давно пункт под названием "счастье" был в её списке дел, она смеялась вместе с ним и Дереком до позднего вечера, любуясь на их поделки, сделанные под руководством Марии. Когда-то они были счастливы, но сейчас не осталось ничего, кроме леденящего чувства пустоты.
— Думаю, не стоит упоминать о том, что приглашение распространяется только на членов семьи. Никаких... друзей.
— Я понимаю, — и всегда понимал. Не стоит приводить домой парней, чтобы познакомить с родителями, даже если Рави и стоил того.
— Отлично. Я до сих пор не понимаю почему, в этот твой период в колледже, у тебя были такие... экстравагантные друзья.
— Это не период, мама, — он подумал о Рави и его проблемах с родителями. "Не такие уж мы и разные".
— Ох, я знаю, что ты намерен продолжать подобный... образ жизни, но помни, что я тебе говорила о его афишировании. Моя кампания будет жизнеспособной, только если ты не будешь... высовываться, мы не можем позволить, чтобы ты был ходячим противоречием моей политической позиции.
— Я понял, — не высовываться. Эти слова отлично подходят, чтобы резюмировать все его существование. Лицо Рави всплыло в его сознании. Вот, что Тристан лю... обожал в этом парне больше всего. Он не скрывал свою натуру. И да, его мать может считать это "экстравагантностью", но Рави обладал абсолютной уверенностью в собственном вкусе, начиная со штанов, заканчивая благотворительностью. И этот факт вызывал у Тристана неподдельную зависть.
Никто никогда не просил Дерека о подобном. Не то, чтобы тот стал бы мириться с подобным требованием, но его, как и его необыкновенной харизмы, больше нет, даже если его мать никогда не скажет этого вслух, Тристан знал, что когда они будут стоять на сцене, им всем будет его не хватать.
— Хорошо, дорогой. Я люблю тебя, ты же знаешь?
— Я знаю, — и именно это ранило гораздо больнее, чем, если бы она не показывала свои чувства. Она была любящим родителем, даже если, после смерти Дерека, слишком отдалилась от него. И все те ужасные месяцы молчания, после того как он открылся, подорвали их и без того натянутые отношения, а ведь когда-то они были близки. — Я тоже люблю тебя.
— Спокойной ночи, дорогой. Я так рада, что скоро увижу тебя! — она казалась гораздо более взволнованной этой перспективой, чем Тристан ожидал.
Он повесил трубку и, положив телефон на стиральную машину, вытащил из сушилки свои простыни. Эта кампания вызывала у него беспокойство не только из-за Рави, если в офисе пойдут слухи о том, кто его мать, некоторые люди, несомненно, отвернуться от него, посчитав, что он обладает такими же узкими взглядами, как и она.
Дз-дзынь. Дз-дзынь. При звуке входящего звонка, Тристан тупо уставился на груду белья. И да, у него совсем поехала крыша, потому что он присвоил Рави собственный сигнал — победную мелодию из игры, которую любил в старшей школе.
— Почти закончил. Хочешь, чтобы я помог тебе сложить бельё?
Вызванный звонком матери депрессивный настрой полностью улетучился.
— Конечно. Ты ел? Мне заказать что-нибудь?