Лишь суперлативные технологии делают возможным, чтобы молодость все знала, а старость все могла. И чтобы все вновь возвращалось на круги своя — от звонких бронзовых кимвалов юности к золотому гонгу старости. Когда возрождается человек, о трехсотлетнем закате человечества не может быть и речи. У каждого было и есть будущее, с высоты прожитых лет заверял читателей Тео Сальса.
Между тем, Даг Хампер исторического оптимизма учителя отнюдь не разделял. Наверняка, здесь сказывался его относительно юный возраст. Наоборот, ему все время мерещилось — вот-вот и суперлативные миры примутся клониться к упадку. Ту же подозрительную моду на двухместные авиглайдеры, сомнительную возню аэрофилов с эпидромами, все возрастающее количество сопри-натуралов — он считал предвестниками грядущего технологического застоя и, как следствие, политических потрясений. Поскольку от вроде бы продвинутых эпидромов совсем недалеко до отсталого наземного транспорта или гужевых повозок. Вот вам и депрессивно-технологический синдром, если империи вовремя не удастся нейтрализовать технологических идиотов, диссидентов-пацифистов и ненормальных сопри, одержимых безумной идеей остановить научно-технологический прогресс, как они заявляли, ненасильственным демократическим путем.
Все ж таки политический либерализм имеет много врожденных недостатков, если его не сдерживает авторитарное правительство вооруженной рукой. Вот с последним доводом маркиза Сальсы и древних галльских королей сэр Хампер, баронет империи был всегда согласен.
26 днями ранее. Доминион Сирин Веди. Княж-город, испытательно-производственный полигон "ДВТ Инкорпорейтед".
— … Пренеприятнейшее занятие — каждый Божий день выражать друг другу соболезнование, Дагги. Сначала Чэмп, потом князь-батюшка, сохрани в целости, Господи, его душу, — перекрестился Лек Бармиц. — Теперь вот маркиз Сальса. Кто следующий? Я или ты?
— Не достанут! Хотя, как посмотреть. Большая игра как-никак, Лекса, прости за банальщину. Ставки как никогда велики.
— И то верно. Нет худа без добродетели. Наши котировки свалились вниз после гибели отца, но кто-то пустил по биржам слух — маркиз де был у нас главным тест-консультантом. И пошло-поехало. Пошла империя плясать.
— Действительно, нужно быть последним недоумком, чтобы смахнуть Сальсу накануне финала. Именной реституционный эдикт императора, притом для иберийского гран-сеньора! Реконсилиум на ушах стоит. Сирин и Иберия, едва ли не в один день!
— Вы в курсе, что происходит на Иберии-Секунде, не так ли, баронет?
— Хотите узнать, светлейший князь, каковы намерения имперского патрона тамошних кадетов и выпускников? Извольте! Пока ровным счетом никаких резких движений. Фамилия Сальса-и-Гассет и без меня управится. А мне надо тренироваться.
— Спасибо, Дагги. Я знал, ты меня не бросишь ради титула иберийского идальго. Скажите-ка, ваша милость, правду говорят хорошие люди, дескать, император связал в логическую цепочку вашу смерть, Чэмпа и Сальсы?
— Предполагать можно всякое. Тем не менее, в расклады Большой игры суперлативный командатор не вмешивается. Так принято. Традиция свято соблюдается. И я не думаю, будто бы его величество намерен ее нарушать.
— Крутите вы оба, и ты, и Яни.
— Лекса! Думай об игре, а не о политике.
— А куда мы от нее денемся? Перебирался бы ты, Дагги, в Княж-город. Сбережешь себя и мои нервы. И так все, кому нужно, разнюхали — ты мой первый номер.
— Княж-город тоже можно достать с орбиты. Вместе со мной и "Дивитек".
— И сорвать финал Большой игры? Так не бывает, Дагги. Слишком много денег уже вложено. Прогорят все. Зато тебя вывести из игры — самое милое дело. Давай, братец рейнджер, ко мне, так надежнее будет.
— Пока повременим, Лекса. Что-то у меня много долгов чести накопилось, светлейший князь Бармиц. Окажите старому другу любезность, князь. Пока я буду кувыркаться в вакууме, прошу подготовить для меня сводные данные наших инфослужб. За месяц. Отдельно все по гибели полковника Сальсы, с максимальными подробностями, пансенсорные протоколы включительно.
24 днями ранее. Метрополия Террания-Прима. Хампер-манор.
Трудно сказать, потрясла ли сэра Хампера гибель маркиза Сальсы-и-Гассет Иберийского. Как бы то ни было, маркиз являл из себя типичного аутсайдера, по земле чаще прогуливался, а передвигался больше на авиглайдере, был присяжным аэрофилом и вполне мог отправиться на покой весьма экстравагантным способом — вместе с собственным бренным телом поднять на воздух любимую часть парка Эль-Дескансо в Севилье-Европа.