— Я и тебя грохну. Арлекин отказался, вы с Ржавой попёрли против поставленных условий. А мне нужно тренировать самоконтроль. Ты же знаешь, в чём суть любых тренировок? В увеличении нагрузки. Заставить геймеров играть на пределе, а самому играть лучше них — идеальный вариант.
— Да мы и так играем на пределе! — кричу я. — Ты представить себе не можешь, насколько на пределе.
— Вы играете за деньги. А мне нужно было, чтобы играли за жизнь. Это разные пределы и разная степень мотивации, понимаешь? И мне были нужны гарантии! — переходит на крик альбинос. — Ты не представляешь себе, как сложно в современном мире находить испытания для такой гормональной системы, как у меня! Я должен тренироваться! Если я перестаю, у меня появляется искушение… Я прыгал с парашютом, ввязывался в драки, в одиночку вынес со склада два десятка системных узлов, не попав на глаза ни камерам, ни турельникам. И всё это я могу делать, оставаясь совершенно спокойным. Но если прекратить закалять эндокринную систему, перестать увеличивать нагрузку — всё пойдет прахом.
Я мотаю головой, пытаясь вытрясти из неё поток сознания альбиноса. Пытаюсь привстать, опираясь на парапет. Краем глаза вижу, как за спиной у него, шатаясь, встаёт Ржавая.
— Для этого обязательно убивать? — спрашиваю поигрывающего пистолетом психа.
— А что я, по-твоему, должен был делать?! — орет не своим голосом альбинос и бьёт меня по ребрам, вышибая воздух из легких, заставляя меня упасть, так и не поднявшись, беззвучно раскрывать рот, словно рыба, которую достали из аквариума. — Что я должен был делать?! Но ты не заговоришь мне зубы. Ты ослушался, как и Арлекин. Да вы с Ржавой вообще не явились на финал!
Многим не удаётся справиться с последствиями собственного выбора. Большому количеству из не справившихся тяжело признать, что их выбор был ошибкой. Но усложнять последствия, убеждая себя в том, что ты их упрощаешь, удел идиотов и шизофреников. А на идиота альбинос не похож. Хотя… Кто знает, чего там ему наковыряли в эндокринных железах? Да и только в них ли?
Я думаю о том, что, возможно, у меня получится. Я дергаюсь вперед, обхватываю его ногу, пытаясь приподнять, лишить равновесия и перекинуть через парапет, но понимаю, что парапет, всё-таки, далековато, да и из положения лёжа вряд ли у меня получится.
А вот вектор усилий Ржавой оказывается более продуктивным. Три быстрых шага, прыжок ногами вперёд, удар в середину туловища психа, начавшего поворачиваться на шорох её кроссовок по керамопласту крыши. Стальные набойки на его берцах царапают мне руку, которую я запоздало догадываюсь разжать, и тело шизофреника беззвучно переваливается через парапет.
Спустя несколько мгновений я слышу глухое «Бум» где-то там, внизу.
Толкнув альбиноса в прыжке, Машка сама упала рядом.
— Надо валить, — говорит она, не пытаясь встать. — Сейчас опять набегут.
— Надо, — соглашаюсь я.
Но вместо того, чтобы встать и убраться с крыши, пока не появились воздушки полиции и медиков, мы продолжаем лежать на прохладном керамопласте крыши.
— Ты пропустил финал, — говорит она, глядя в небо.
— Да и хрен на него, — отмахиваюсь я, даже не пытаясь встать.
Хотя, если подумать, и я и она сыграли в финале. Сыграли в паре. Сыграли отлично. Только вот, победа достанется новичку под ником Филин. А нам троим, включая валяющегося под человейником альбиноса, засчитают техническое поражение за неявку.
Но остаётся один вопрос:
— Ты в бронежилете, что ль?
— Ага, бл… — кряхтит Маша, вытаскивая из-за пояса книгу и швыряя её мне. — В бронежилете, бл…
— «Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию», — наконец читаю полное название книги, по иронии ставшей бумажным щитом для Ржавой. Пуля застряла в страницах, не добравшись до тела. — Ты что, для этого её и прихватила?
— Нет. Читать люблю. Название прикольным показалось.
— Странновато финал прошёл, не находишь? — спрашиваю я.
— Не так я себе будни геймеров представляла, — тяжело вздыхает Ржавая.
— Надо это отметить.
— Согласна, — кивает синеволосая. — Только, чур, в этот раз ты не напиваешься вдрызг.
05. БЕТА-ВЕРСИЯ, stage 1
— Я ушёл, — сообщаю Ржавой.
— Давай, — кивает та, не отрываясь от книги.
Дверная панель, закрываясь, скользит за моей спиной и издаёт привычный писк, сигнализируя об активации замков. Рефлекторно жму на кнопку вызова лифта, понимая, что он давно уже не работает и спускаться придется пешком. Я уже привык. Мы все привыкли. И не только к неработающим лифтам.