Возвращаясь на предыдущий, отмечаю, как в изображении, то там, то здесь начинают пробиваться пиксели. Это магнит нашел разбросанные на общедоступных узлах флудилки и стал энергично обмениваться с ними запросами. Теперь на посещенном мной узле творится вакханалия: антивирусные модули пытаются прервать процесс смены приоритетов у дефов, оставленный внутри магнит истерит, притягивая к себе нелепые запросы, а флудилка внутри монт-программы имитирует действия тупого взломщика.
Чёрт, кажется с флудилками я переборщил, меня самого безбожно тормозит. Но аварийно выходить я не буду. Не дождётесь. Ржавая, вон, вышла и теперь в виртуалье совсем ни ногой — только по плоской сети ползает, потому что даже чип отторгся. Она, конечно, не сама — её дефы во время такого же набега, как у меня, принудительно из сети выкинули. И теперь Машка с пластиковыми документами, одна из первых виртуальных инвалидов — её мозг не способен интерпретировать сигналы сети и вступать в симбиоз с нейроустройствами.
Доктора разводят руками — бионейромеханика может многое, но еще не дошла до таких чудес, как восстановление функций пользователя паутины. Ломать ведь — не строить. Так что, коротать свой век с пожженными нервными окончаниями, за компанию с Машкой в ожидании чуда, я не горю желанием.
Песня заканчивается, когда я перехожу на четвертый по счёту узел доступа и меняю маршрут, сворачивая в сторону с того пути, которым пришел сюда. Перескакиваю с узла на узел ещё дважды, отмечая, как стабилизируется изображение, становясь тем лучше, чем дальше я от путей, по которым пришёл. Еще несколько раз перехожу с одного системного узла на другой, делаю вид, что усиленно изучаю расписание каких-то курсов, читаю новости, окольными путями подбираясь всё ближе к точке входа и, в конце концов, возвращаюсь на узел, подсоединённый к моей доске.
Появляется привычная стартовая панель. Даю команду на отключение, и со всех сторон наваливается темнота, звуки с нижних этажей и запахи, которыми пропитаны все человейники: сырость, гниющий мусор, едва уловимый аромат жженых тряпок, кажущийся даже приятным на фоне остальной вони.
Цепляю к доске свой узел, не входя в виртуалье копирую данные с немаркированного, затем, отсоединяю его и засовываю его между пузатыми, набитыми отходами мусорными пакетами, выстроившимися вдоль коридора. Саму доску, не снимая собственного узла, сворачиваю и прячу во внутренний карман.
Вот и всё. Можно уходить.
Между четвертым и пятым этажами теперь тусуются четверо оболтусов лет пятнадцати. В тусклом свете покрытой пылью и забранной под массивную мелкую решетку диодной лампы они режутся в карты, оккупировав ступеньки. Засаленная колода, классические присказки, сосредоточенные лица, пара карт прямо на ступеньках рубашками вверх. Молодёжь даже не обращает на меня внимания, когда прохожу мимо.
— Ну, тут семь по черве, — слышу у себя за спиной.
Преферанс на ступеньках настоящими пластиковыми картами? Никогда бы не подумал, что сейчас кто-то играет не на десктопе. Ан нет — играют.
Улица встречает мелкой моросью и двумя приземляющимися напротив входа полицейскими воздушками. Блядь. Как они успели вычислить точку входа? Да ладно, хрен с ней, с точкой входа. Как они смогли появиться здесь так быстро? Впрочем, искать ответы на эти вопросы нужно после. А сейчас, я разворачиваюсь, возвращаюсь в холл здания и начинаю подниматься по ступенькам.
Ненавижу, такие вот, спонтанные заказы.
Выше — голоса играющих в карты малолеток, ниже — топот ног и короткие, отрывистые команды.
Вижу, как голова одного из подростков мелькает в зазоре меж пролётами лестницы и, оценив обстановку, исчезает.
— Полисы! — раздаётся сверху.
Судя по звукам, игроки срываются с места и бегут на верхние этажи.
Тем лучше. Ускоряюсь, бегу за ними, но на третьем сворачиваю в коридор и продолжаю бег уже вдоль жилых ячеек, к торцевому окну.
Наверное, мне везёт — с середины коридора вижу, что окно распахнуто. Наверное — потому что я не знаю, что там внизу. Стоило бы побродить вокруг, примериться… Хреново, когда нет времени на подготовку.
За спиной топот и крики. Чёрт, как же всё внезапно и быстро.
Слышу приказательный вопль:
— Стоять! Лечь на пол!
На бегу делаю рывок влево, затем вправо. Слышу тонкий звон выпущенных их парализатора игл, бьющихся об экзопластиковые стены.