За несколько дней Бетанкура представили генерал-лейтенанту Трузсону, генерал-майору Завалишину, генерал-майору Медеру, камер-юнкеру Саблукову и статскому советнику Вакселю. Все они были членами Департамента водяных коммуникаций и должны были ввести Бетанкура в курс дела. Со всеми у Бетанкура состоялись долгие и содержательные беседы. Испанец был искренне удивлен размахом водного строительства. Российская империя имела амбициозные планы — закольцевать всю европейскую часть России для торговли по водным коммуникациям.
В конце декабря, перед самым православным Рождеством, Бетанкур съехал из дома гостеприимного Маничарова и поселился в трактире «Париж», на Малой Морской, возле Исаакиевского собора.
ПЕРВАЯ ЗИМА
Декабрь 1808 года выдался морозный. Бетанкур впервые в жизни увидел так много снега: он на три четверти аршина покрыл всю землю. Лошади, умело попадая копытами в колеи, быстро и легко увлекали сани вперед, ловко лавируя между сугробами. Их морды, обсыпанные пушистым серебром, фырчали, обдавая холодный воздух теплым паром. Полозья почти бесшумно скользили по мягкому снегу. Однако на редких рытвинах и ухабах повозку кидало так, что зубы испанца скрежетали и щелкали и он два раза по дороге прикусил язык.
На набережной Мойки извозчику пришлось остановиться. Мужики в высоких шапках, хрустя валенками по снегу, толпились на набережной возле костра, перекрыв своими санями проезжую часть. Только после того, как они поочередно из горлышка допили бутылку водки, уступили дорогу генералу и, тяжело дыша, потащили дальше свои сани, груженные вязанками дров.
Бетанкуру было любопытно наблюдать за русскими мужиками: с одной стороны, рабская покорность своему барину, с другой — абсолютно наплевательское отношение к чужому.
Костры на улице в лютый мороз сначала позабавили испанца. «Неужели русские так глупы, что пытаются отапливать улицы», — с лукавой усмешкой подумал он. Но уже через несколько дней, переходя из одного департамента в другой, не раз про себя поблагодарил русских мужиков, которые в самые трескучие холода поддерживали на улицах огонь: всегда можно было остановиться и погреться.
Особенно тяжело было испанцу пережить первую зиму.
КНЯЗЬ КУРАКИН
Гудя промерзлым железом, швейцар в козьем тулупе мехом наружу отворил гремучие затворы ворот особняка князя Куракина и пропустил сани во двор. Высадив Бетанкура у парадного подъезда и громко щелкая концами вожжей, кучер направил экипаж к конюшне, рассчитывая, что лошадей там распрягут и накормят сеном.
Князь Алексей Борисович Куракин занимал должность министра внутренних дел, а в отсутствие князя Румянцева, посланного с дипломатической миссией в Париж, исполнял обязанности главного директора водяных коммуникаций. Первый разговор между Алексеем Борисовичем и Бетанкуром носил скорее светский, чем деловой характер.
— Как вы находите Россию? — приглашая испанца в кабинет, поинтересовался князь.
— Хорошая страна, только уж очень морозная, — зябко поёжившись и потирая ладони, ответил Бетанкур, как бы давая понять хозяину, что ещё не успел согреться.
Князь Алексей Борисович со своими подчиненными всегда был сдержанно сух, но Бетанкуру предложил рюмку водки для согрева. Испанец не отказался.
Вельможи закваски царствования Павла I, как правило, никогда не позволяли себе даже малейших шуток с нижестоящими. Но Августин де Бетанкур понравился князю Куракину. Алексей Борисович обладал умом, познаниями и способностями незаурядного государственного деятеля и легко угадывал талант и одаренность в других людях. Министр никогда не говорил монологами, чем злоупотребляли в то время многие высокопоставленные сановники. Князь терпеливо выслушивал любого собеседника, а затем уж соглашался или не соглашался с ним. В близком окружении министра хорошо знали, что Куракину можно противоречить и, если доводы аргументированы, он примет их. Поэтому не случайно канцелярия князя Куракина была заполнена лучшими людьми в приказном разряде: начальники столов и департаментов Министерства внутренних дел отличались в лучшую сторону от прочих российских чиновников. Но и работать им приходилось во много раз больше, чем другим.
Россия в это время переживала не лучший период своей истории. По условиям Тильзитского договора она присоединилась к континентальной блокаде Великобритании — страны, с которой имела длительные и прочные торговые отношения. Российские купцы, помещики, даже самые мелкие лавочники несли непоправимые убытки.