Тэд с трудом сдерживал волнение.
— Да, как мы назовем щенка?
— Имя нельзя изменить, мама. Мы же договорились.
Элис Ньютон протянула листок бумаги мужу.
— Хм, — произнес Джордж, — этого нельзя допустить.
— Эмили, — спросила Элис, — это ты написала имя фломастером?
— Угу, — отозвалась Эмили.
— Видишь ли, детка, названия частей тела не очень подходят в качестве имени для собаки.
— Не подходят? — Эмили снова и снова извлекала из пианино одни и те же три ноты.
— Не подходят. Понимаешь, разве может папа вечером, стоя на крыльце, выкрикивать такое имя, чтобы позвать пса домой? Что подумают соседи?
— Ой… Ну ладно.
Элис извлекла из кепки еще один листок с именем.
— Мы назовем щенка… — Она развернула листок. — Роковая Ошибка? Послушай Джордж, я догадываюсь, что это твое предложение, не так ли?
— Меня просили — я назвал, — ответил мистер Ньютон.
— Ну нет, — возмущенно воскликнула Райс, — мы не будем называть нашего пса Роковая Ошибка!
Джордж помассировал виски, как будто у него разболелась голова.
— Эмили, почему бы тебе не сыграть «Палочки для еды»? Полагаю, это более подходящая музыка для такой обстановки.
Эмили не обратила внимания на слова отца. Она не умела играть «Палочки для еды».
— А может, назвать его Хаммер? — предложила Райс.
— Нет, — ответила Элис.
— Или Последний Воин?
Щенок заскулил. Ни одно из этих имен ему не нравилось. Ну ничуточки!
— Мама, ему не хочется, чтобы его так звали, — заметила Эмили.
— Ой, подумаешь, — фыркнула Райс. — Как будто ты можешь прочитать его мысли!
— Не исключено, что может, — кивнула миссис Ньютон. — Эмили, ты можешь узнать, какое имя ему понравится?
— О, ради Бога! — вздохнул мистер Ньютон. Все это ужасно раздражало его. Возможно, все-таки лучше избавиться от этого пса. Джордж встал. — Это же просто нелепо! Это всего лишь собака. Ему не может нравиться или не нравиться какое-либо имя. Его можно назвать хоть Тупицей, хоть Грязнулей, и он не поймет разницы.
— Нет, поймет! — настаивала Эмили. — Он скажет нам, какое имя ему нравится.
Щенок взглянул на нее и завилял хвостом. Эмили снова наиграла три ноты. Тра-ля-ля…
И тут щенок гавкнул — но гавкнул не просто так, а в тон именно тем трем нотам, которые только что сыграла Эмили. В комнате воцарилось молчание. Все смотрели на маленького сенбернара.
— Что это была за музыка? — вопросил Тэд.
— Начало Пятой Симфонии, — ответил Джордж.
Чтобы убедиться, Эмили снова наиграла те же самые три ноты, и щенок опять залаял в тон им, виляя хвостом.
— Кто написал эту симфонию? — спросил Тэд.
— Бетховен, — прошептал Джордж Ньютон, не в силах поверить в то, чему оказался свидетелем.
— Эмили улыбнулась.
— Вот видите! Он знает, каким должно быть его имя! — Девочка обвила руками шею щенка и поцеловала его в нос. — Я люблю тебя, Бетховен!
Глава шестая
Сказать, что за последующие несколько месяцев в жизни семейства Ньютонов произошли кое-какие перемены — значит ничего не сказать. Первоначально щенок, названный Бетховеном, был совсем крошечным, но уже тогда обладал невероятным аппетитом. Райс, Тэд и Эмили кормили его ежедневно, по три раза на дню. А потом Бетховен начал расти… и расти… и расти!
Однако это была еще самая незначительная перемена. Медленно, но верно идеальный дом Ньютонов становился все менее и менее идеальным. Самой первой пала — в буквальном смысле — аккуратная штакетниковая ограда, окружавшая двор. В один прекрасный день Бетховен попытался перепрыгнуть через нее. Прыжок оказался не совсем удачным, и — бам! — целая секция ограды оказалась повалена.
Бетховен рос сам, и зубы его тоже росли и становились крепче. Зубы нужно было упражнять. Тэд, Райс и Эмили старались подсунуть сенбернару для упражнений специальные кости, купленные в зоомагазине. Но иногда они забывали вовремя дать ему игрушку, а иногда Бетховен решал, что будет полезно попрактиковаться и на других предметах. То одна, то другая пара дорогих кожаных ботинок, принадлежавших мистеру Ньютону, приходила в полную негодность, побывав в мощных челюстях Бетховена.
Одним из первых было нарушено правило «Никаких собак в машине!». Бетховен так пылко обожал свою новообретенную семью, что не мог вынести даже короткой разлуки с нею. Стоило Ньютонам направиться к машине, как их домашний любимец уже оказывался на заднем сидении. Естественно, внутренний интерьер машины приобрел несколько менее опрятный вид. Однако кто сказал, что слегка обслюнявленная и пожеванная обивка автомобильных сидений — это повод для огорчения?