Одно время его музыкальным образованием занимался старый органист Эгидий ван ден Эден, но два года спустя он умер. Затем дальний родственник, некто Франц Романтини, несколько месяцев обучал его игре на скрипке. Странное воспитание, шараханье из стороны в сторону — как это не похоже на обычные педагогические приемы. Но если бы знать, что композитор сотворит с этим инструментом в своих сонатах или чудесном Концерте для скрипки…
В конце 1781 года он отправился с матерью в Голландию в «турне виртуоза». Была зима, мать и сын сплавлялись по Рейну в сильный мороз. Как потом рассказывала мать Людвига одному знакомому, стоял такой холод, что ей приходилось согревать ноги своего мальчика собственным телом. В общем, трудное путешествие с необнадеживающими результатами. Голландцы неохотно расставались с деньгами, чтобы вознаградить вундеркинда. «Скряги», — скажет потом о них Людвиг и никогда больше не вернется в страну своих предков…
Музыкальный репертуар курфюрстского двора был богат и разнообразен, что в плане церковных служб, что в плане светских концертов и опер. Религиозная музыка тяготела к традициям и уделяла большое внимание старинным произведениям, не чуждаясь и современных композиторов. В библиотеке хранилось богатое собрание месс авторов начала века вроде Антонио Кальдары{2} или Георга Рейттера{3}, а также сочинения Йозефа Гайдна{4} и Иоганна Альбрехтсбергера{5}, блиставших тогда в Вене (оба впоследствии станут учителями Бетховена). На Бонн, идеально расположенный между Германией, Францией и Голландией, сыпалась музыкальная манна со всей Европы. Образованная публика знала уже подзабытые сегодня имена Эйхнера{6}, Гольцбауера{7}, Иоганна Стамица{8}, а также австрийцев Диттерсдорфа{9}, Ванхаля{10} или французов Гамбини и Госсека{11}. В опере представляли произведения Чимарозы{12} и Сальери{13} в немецком переводе, а в придворном театре ставили пьесы Мольера, Гольдони, Вольтера, Шекспира наряду с драмами Лессинга и Шиллера.
Неграненому таланту юного Бетховена требовался наставник, уважаемый путеводитель, который указал бы ему дорогу в этом музыкальном и культурном Вавилоне. По-настоящему он начал получать музыкальное образование в 1782 году[2]. Ему 12 лет. Придворный органист Кристиан Готлоб Нефе привязался к мальчику, быстро разглядев в нем огромные задатки. Нефе страстно увлекался музыкой, хотя технически был не очень силен, к тому же это был образованный человек, сумевший передать Людвигу хотя бы частичку своей любви к красотам литературы и поэзии. Нефе создал оригинальную теорию: музыкальные явления тесно связаны с психологией и должны принимать ее за основу. Он сумел обуздать неистовость Людвига и проявил себя требовательным учителем: заставил его разучивать «Хорошо темперированный клавир» Баха, а также сонаты его сына Карла Филиппа Эммануэля — суровую научную школу в искусстве фуги и контрапункта.
Нефе был еще и дирижером придворного театра. Он подыскал своему ученику скромное, но полезное место: аккомпанировать на клавесине во время репетиций, что позволило Людвигу освоиться с репертуаром и обогатить свои познания в области музыки и театра. Именно так он познакомился с пьесами Шекспира «Отелло», «Ричард III», «Король Лир» и драмой «Разбойники» молодого Шиллера. Два этих поэта на всю жизнь останутся для него альфой и омегой литературы; для финала своей Девятой симфонии он выберет «Оду к радости» Шиллера.
В том же 1782 году состоялась еще одна определяющая встреча — с Францем Герхардом Вегелером. Ему было 17 лет, и он готовил себя к медицинскому поприщу, где и преуспел: в 25 он уже профессор Боннского университета, в 28 — декан факультета, в 30 — ректор; редкий ум. Для Бетховена он был самым верным, самым преданным другом на протяжении многих лет, до самого конца жизни. Вегелер оставил ценные воспоминания о Бетховене в разные моменты его творческого пути. Кстати, Вегелер первым заметил юного Людвига в окно, находясь дома у одного из друзей. Возможно, ему стало жаль этого мальчика, о котором уже рассказывали чудеса, зная, как плохо ему живется в неотесанной и грубой семье. Благодаря Вегелеру у Людвига появился второй дом, в котором его исключительные дарования смогли развиться более гармонично, в теплой и просвещенной атмосфере.
2
По другим данным, занятия Бетховена с К. Г. Нефе начались в 1780 году. —