Брюс кивнул, затем нахмурился.
— Я знаю. Но я ничего не понимаю. — Юноша понизил голос. — Альфред… она предупредила меня. Во время нашей последней беседы она постоянно повторяла, что я следующий в их списке и мне надо уехать из Готэма. Она знала, что это произойдет, и хотела предупредить меня.
Альфред прищурился.
— Возможно, это была такая уловка.
Дверь позади Брюса открылась, и в комнату вошла детектив Драккон. У нее под глазом красовался синяк, а одна рука была перевязана. При виде Драккон Брюс испытал огромное облегчение. Он даже привстал со стула, чтобы поприветствовать ее.
— Детектив, — начал он, — вы…
Женщина натянуто улыбнулась, но осталась стоять в дверях. Слова застряли у Брюса в горле.
— Детектив? — В замешательстве повторил юноша.
— В чем дело? — добавил Альфред.
Драккон сделала глубокий вдох, а затем кивнула Брюсу.
— Мадлен.
Вся радость, которую только мог испытать Брюс при виде идущего на поправку Альфреда, при виде целой и почти невредимой Драккон — все это моментально сменилось холодным ужасом. Брюс уставился на детектива.
— Что с ней?
— Она сбежала.
«Сбежала».
Брюс так и остался сидеть в кресле, не в силах справиться с мыслями. Сбежала. Нет. Но как? Она оставалась в камере даже во время побега других заключенных, так зачем ей убегать сейчас?
— Она… она не могла… — начал было он.
Драккон показала на висящий в палате Альфреда телевизор, настроенный на новостной канал.
— Сами убедитесь.
В эфире крутили репортаж из «Аркхэма». Репортеры как раз изучали пустую камеру Мадлен.
У Брюса к горлу подкатила тошнота. Он вспомнил, как Мадлен впервые взглянула на камеры… и как бы между делом упомянула, как их можно отключить… затем она прикинулась слабой и уязвимой… а затем рассказала, как они смогут поговорить без свидетелей. Брюс не понимал, как именно она это сделала, но не сомневался, что девушка как-то воспользовалась перезагрузкой камер безопасности.
«Ну конечно». Теперь все стало на свои места. Зачем ей было пытаться сбежать во время бури, когда по всей лечебнице разносились сигналы тревоги и все охранники искали беглецов? Да тюрьма просто кишела стражниками. Вместо этого Мадлен воспользовалась ситуацией для подготовки своего настоящего побега. И все это было частью грандиозной аферы, направленной против него.
Теперь Мадлен была где-то на свободе, вне пределов лечебницы «Аркхэм». Она могла сбежать в то самое время, пока Альфред и Брюс боролись за свои жизни. Брюс, не веря в происходящее, покачал головой.
— Куда… как? — попробовал произнести он. — Есть зацепки?
— Да. Одна. — Драккон распахнула дверь шире, и на пороге появились новые офицеры полиции. Один из них держал наготове наручники. Рядом в замешательстве стояли Харви, Дайан и Люциус. — Ты.
Всё внезапно поплыло у юноши перед глазами.
— Я?
— Согласно записям с видеокамер наблюдения ты был последним, кто вошел в отделение интенсивной терапии перед тем, как они перезагрузились. Мадлен оставила в камере записку, где поблагодарила тебя за помощь.
— Что? — воскликнул Брюс. — Вы же не думаете, что после всего… особенно после сегодняшнего утра…
— У меня нет другого выхода, кроме как заподозрить тебя в соучастии организации побега. Мне очень жаль. — Драккон глубоко вздохнула, затем жестом указала полицейскому на Брюса.
Офицер приготовил наручники.
— Брюс Уэйн, вы арестованы.
Глава двадцать первая
В комнате для допросов в полицейском участке было холодно и пусто. Из всей мебели там были всего несколько стульев да один стол, за которым друг напротив друга сидели Брюс и детектив Драккон в компании еще одного полицейского. Женщина протянула юноше один-единственный лист бумаги, а затем откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и принялась наблюдать за его реакцией.
— Она оставила тебе это, — пояснила Драккон, — охранники рассказали нам, что из-за неполадок с системами видеонаблюдения они получали неверную запись из камеры Мадлен. Благодаря этому Мадлен удалось напасть на двух рабочих, которых мы отправили присмотреть за ней. Она вырубила обоих, забрала у них пропуск и сбежала прежде, чем поднялась тревога, потому что ни одна камера не смогла ее засечь.
Брюс уставился на записку, написанную рукой Мадлен на листе бумаги, тщательно сложенном в форме цветка. Голова кружилась.
Юноша никогда в жизни не видел ее почерка, но по виду ее манера письма очень соответствовала ее характеру — элегантная, минималистичная, с редкими завитушками. Брюс задумался о записях с камер наблюдения, о том, как ему показалось, что девушка подает своим подельникам сигналы с помощью своих бумажных поделок. А вдруг она общалась с кем-то, кто работал в «Аркхэме», а затем втянул во все это Брюса? Что, если один из санитаров намеренно позволил ей сбежать? Брюс перечитывал записку снова и снова, не в силах поверить написанному.