Они поздоровались, Шубин тоже налил себе кофе.
— Иванов Борис, Бэтмен местный — твой клиент? — спросил молодой доктор.
Виктор Михайлович слегка насторожился, но виду не подал.
— Так ты, Лёва, и сам знаешь, что мой… — ответил он тоном скучающего человека. — А что случилось? Он, надеюсь, не улетел на крыльях ночи, пока меня не было?
Шубин улыбнулся шутке старшего коллеги. Отхлебнув горячего кофе из чашки, он весело поглядел на Фрименбаума и сказал:
— Виктор Михайлович, зачем тебе этот сложный случай? Парень ведь не симулирует, сам понимаешь. Его ещё долго тут придётся держать. Может, даже всю жизнь… Отдал бы ты его мне. Я на этом деле кандидатскую смогу успешно состряпать.
— Конечно. С темой «Тлетворное влияние Запада на современную молодежь».
Виктор Михайлович улыбнулся, но выражение глаз его оставалось серьёзным. Лёва Шубин поставил опустошённую чашку на стол.
— Давай так, Михалыч: ты его ещё месяц лечи, а дальше решим. Я у главного, сам знаешь, на хорошем счету. Попрошу — он мне этого Иванова хоть навсегда в личное пользование вручит. Ещё и спасибо за инициативность скажет, — молодой врач развернулся и пошёл к двери. На пороге он обернулся, самодовольно подмигнул старику в кресле и вышел в коридор.
Виктор Михайлович почувствовал лёгкий укол злобы, а после (что было ещё неприятней) ощутил полнейшую безысходность.
Ох не выберется парень отсюда… Лёва его для своей диссертации надолго тут закроет, а потом уже никуда особенно и не денешься. Вся жизнь тогда в никуда… Пропадёт парень, совсем пропадёт…
Тьма вокруг медленно пропадает. Я открываю глаза. Лежу на каменном полу коридора. Пробую вспомнить, что со мной произошло… Побег доктора Фриза, разговор с Загадочником… Пугало! Укол, токсин, галлюцинации… Встреча с Амадеем Аркхэмом, который умер почти сто лет назад.
Теперь я вспомнил. Я знал, что делать дальше.
Необходимо навестить одного старого друга. Оценить обстановку внутри лечебницы. Надеюсь, эти безумные монстры не захватили город, выбравшись на свободу, пока я был без сознания.
Поднимаюсь, иду весь этот коридор насквозь. Мне нужно увидеть Двуликого. Я обязан понять «расстановку сил» в психушке, без этого никак. Всё закончится в ближайшее время, я это знаю наверняка.
Я помнил, где его держат…
Самый жуткий блок тюрьмы Аркхэм, лечебницы кошмарных существ. Тихий коридор. Слышен звук моих мягких шагов, откуда-то из другого крыла больницы раздаются протяжные вскрики, полные душевных страданий. Наверное, убийца Крок сильно сожалеет о том, что не может вырваться на свободу и вершить свой беспричинно-страшный суд. Пока не может…
Я остановился у камеры Двуликого и рывком сдвинул заслонку смотрового окошка. Бывший окружной прокурор сидел на скамье, расслабленно (словно подсудимый, подкупивший судью, который уже начал читать оправдательный приговор).
Левый глаз без век, точно кошмарный шарик в черепе куклы. Вся эта же половина лица обуглена так, что больно смотреть: сгоревшее ухо и губы, ужасный оскал вместо кожи на щеке. Часть носового хряща сожжена.
Зато правая половина лица Харви Дента осталась нетронута.
Такова была воля судьбы. Причуда фатума. Тот несчастный случай разделил личность Харви на две части. И самый достойный гражданин Готэма сошёл с ума. Весьма печально…
Завидев меня в квадрате дверного оконца он улыбнулся и сказал:
— Здравствуй, более успешный бывший коллега. Я знал наверняка, что ты скоро здесь окажешься, — Двуликий слегка подался вперёд, протягивая руку, в которой блестело нечто круглое (предмет, определявший исход жизни многих людей, несущий смерть жертвам Харви Дента, бывшего прокурора округа).
— Моя монета упала правильной стороной.
Двуликий злобно усмехнулся, убирая монету в карман своей двухцветной робы. Я промолчал, мне было нечего ему сказать. Убедиться, что он в камере — единственное, ради чего я здесь.
Он же явно был настроен поговорить.
— Ты знаешь, Бэтмен, ничего у тебя на этот раз не получится. Ты не сможешь нас остановить.
— Тоже по монетке определил? — мне пришлось нарушить молчание.
Двойное лицо Харви подёрнулось злобой.
— Да просто некуда дальше, — заскрежетал он левой половиной рта. — Из Аркхэма путь только обратно… В город. В мир любви и безумия, смерти и радости, солнца и тьмы…
Двуликий умолк, повернул голову к левой стене. Теперь я мог видеть его нормальную половину, невольно вспоминая того, кем он был раньше.