Он откинул назад свои густые белые волосы и развязал шелковый галстук. Но кобура осталась на месте. По многолетней привычке он не расставался с оружием даже во сне. Единственными уступками комфорту были развязанный галстук и отстегнутые с левой руки легкие нейлоновые ножны, в которых лежал узкий и острый, как бритва, трехгранный стилет.
Он включил плиту, чтобы подогреть воды, и подготовил чайник, скрупулезно отмерив индийского чаю. Затем вымыл руки и плеснул воды на лицо, включил телевизор и уселся в кресло, чтобы просмотреть газету, пока закипает вода. Из телестудии передавали бессодержательную беседу, ведущий притворно улыбался, с хитрыми намеками интервьюируя группу мужчин-нудистов. С гримасой отвращения он убавил звук.
Он с удовольствием отметил, что делу Гарсиа, а в особенности его угрозе по-прежнему отводилось много времени. Но еще не так много, как это будет очень скоро, улыбнулся он про себя. Вода наконец закипела, и он отправился на кухню заварить чай. Когда он вернулся, телевизионная беседа уже закончилась, начинались вечерние новости. Он прибавил звук.
— Добрый вечер. С вами Роджер Грили. Вы смотрите Новости дня. Центр Готэм-Сити стал сегодня местом бойни и разрушений после того, как в Универмаге Баррингтона вскоре после полудня была взорвана бомба. Подробности передает Конни Уильямс…
Он смотрел видеозапись событий и прислушивался к уточненной информации, увидел интервью с командиром пожарников и старшим офицером полиции. Дальше шли разговоры с санитарами, рядовыми пожарниками и с несколькими свидетелями взрыва. Потом были интервью с группой людей, ждущих сведений о своих близких, которые, предположительно, были в универмаге во время взрыва. Американская пресса любит окунуться в катастрофу. Превосходно, подумал он. Превосходно.
Началась пресс-конференция Энрике Васкеса, играющего роль мученика, которому невольно выпала участь посланника Спектра. Он заверял в своем полном сотрудничестве с полицией и федеральными властями, клялся, что не боится, что это его обязанность, что это серьезная ответственность, и так далее, при этом он выжимал из ситуации сто процентов успеха. О, да, Васкес — идеальное орудие в его руках, он обеспечит максимум популярности. Однако следующий сюжет застал Спектра врасплох.
— Перед нашим выходом в эфир, — объявил ведущий, — мы получили видеокассету, анонимно доставленную в студию. На конверте не было никаких отметок, кроме одной — стилизованного изображения летучей мыши, символа Бэтмэна. Нечего и говорить, содержание кассеты нас заинтриговало. Сейчас мы прокрутим для вас эту пленку.
Спектр подался вперед в кресле, когда Бэтмэн появился на экране, снятый крупным планом на темном скалистом фоне.
— Говорит Бэтмэн. Сегодня рано утром я выкрал у властей государственного свидетеля обвинения против генерала Гарсиа. Этот свидетель находится сейчас под моей защитой, целый и невредимый. Я сделал это для того, чтобы свидетель и в дальнейшем оставался невредимым и смог дать показания против генерала в предстоящем процессе. Я обещаю властям, что в нужное время я доставлю свидетеля в нужное место, но до тех пор нет более надежного места, чем Бэткейв. Я свободен от общественного и политического давления, мне не грозит давление со стороны прессы и адвокатов Гарсиа. Свидетель останется под моей опекой, а тот дегенерат и психопат-убийца, который называет себя Спектром, потерпит крах в попытке выполнить свои обязательства по контракту. Я даю в этом торжественное обещание.
— Мне остается добавить лишь одно. Я знаю, что Спектр в данную минуту смотрит передачу, он как свихнувшийся изверг не может оторваться от зрелища содеянного им злодеяния, и к нему я обращаю эти слова.
Камера придвинулась ближе, пока лицо Бэтмэна в маске не заполнило весь экран.
— Ты считаешь себя профессионалом, экспертом смертоносного ремесла, но то, что ты совершил сегодня, было не искусство, а бойня. Ты показал свою сущность заурядного душегуба, стоящего на одной доске с сумасшедшим поджигателем, сеющим смерть без разбора. Нет нужды в профессионализме, чтобы убивать беззащитных женщин и детей. К чему мастерство, если ты даже не видишь лица своей жертвы. Ты ничем не лучше бесчисленных террористов, которые действовали до тебя — трусливых людишек, в безопасности вынашивающих свои планы и затем беспричинно убивающих и разрушающих в болезненном заблуждении, что они борются за правое дело и сделают мир лучше. Ты такой же, как они. Ты не выше их. Ты просто еще один мясник в длинной шеренге больных людишек с перекошенной психикой, пытающихся безумными акциями компенсировать свою несостоятельность. И как вредное насекомое ты будешь раздавлен.
Запомни! Кем бы ты ни был и где бы ни скрывался, я найду тебя. Я вытащу тебя на свет и передам властям, чтобы ты провел в камере остаток своей жалкой жизни. Я избавлю этот город от тебя, Спектр. Ты можешь убежать, трусливый убийца, но на земле нет места, где ты сможешь спрятаться от меня!
Пленка кончилась и в кадре снова был ведущий.
— Мы узнали, что полиция и остальные телекомпании получили копии этой записи. Смысл послания Бэтмэна однозначен — перчатка брошена. Когда мы обратились за комментариями к комиссару полиции Джиму Гордону…
Экран телевизора с грохотом взорвался от удара чайником, и в воздух взметнулись искры, дым, осколки стекла и керамики. Спектр побагровел от ярости. Такое оскорбление по национальному телевидению и от какого-то клоуна в маскарадном костюме, опереточного шута, осмелившегося встать у него на пути. Он стоял, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки и смотрел на изуродованный телевизор, словно по-прежнему видел лицо Бэтмэна.
— Значит, я насекомое, — сказал он, пытаясь прийти в себя, — которое можно раздавить? Хорошо, мой ряженый друг, посмотрим, кто из нас будет уничтожен!
Он надел плащ, выскочил из квартиры и направился к телефонной будке на углу. Опустив монету, он быстро набрал номер отдела новостей. На этот раз он даже не стал вызывать Энрике Васкеса. Когда на звонок ответили, он попросту сказал:
— Говорит Спектр. Передайте Бэтмэну, что завтра будет не одна, а две демонстрации — одна для генерала Гарсиа и одна специально для него. Скажите ему, что Спектр принял вызов.
Он бросил трубку на рычаг, затем снова снял, оторвал от провода и выбросил ее на улицу. Еще до того, как он покончит с этим делом, горожане начнут добиваться освобождения Гарсиа. И шумно требовать головы Бэтмэна. Он охотно отдаст им ее, упакованную в подарочную коробку и доставленную в офис комиссара Джима Гордона.
7
Здесь было единственное место, где репортеры не могли до них добраться, потому что клиенты сами позаботились об этом. У Мактаггерта был бар для полицейских, за два квартала от департамента, размещенный в полуподвале элегантного старого кирпичного особняка. Здесь не свешивался папоротник со стен, не было экстравагантных блюд, просто старомодный кабачок со своим стилем, в котором подавали виски и пиво и где музыкальный автомат играл старые песни Торма, Беннета и Синатра. Комиссар Джим Гордон и агент ФБР Рис Чэмберс сидели в темной угловой кабинке, а между ними стоял кувшин с пивом и несколько пустых стаканчиков для виски, выстроившихся в ряд, словно оловянные солдатики.
— Получается так, — сказал Чэмберс, — что ваш друг Бэтмэн только усугубил ситуацию.
Незадолго перед этим им позвонили с телевидения и сообщили о зловещем звонке Спектра и о том, что он принимает вызов.
— Бэтмэн не отвечает за действия Спектра, — заметил Гордон, — он просто хочет помочь. Поверьте мне, сейчас нам очень нужна помощь.
— Да, конечно, — вяло ответил Чэмберс. — Представляете, что будет, если каждый житель города вобьет себе в голову, будто ФБР и полиция не в состоянии делать свое дело самостоятельно и нуждаются в помощи. Мы все окажемся в зоне боевых действий.