— Нет, — ответил Сато, качая головой. — Вы не должны быть лишь в точности похожим на своего врага, вы должны стать своим врагом. Вы должны заставить себя думать как он. Предвидеть, как он может ответить. Представить, как бы вы поступили на его месте.
— Рассуждать как террорист, как наемный убийца? — уточнил Бэтмэн.
— Точно. Как человек, не способный испытывать ни угрызения совести, ни жалость к своим жертвам. То, что он делает, — результат не душевных порывов, а холодного расчета. Он смотрит на жизни, которые отбирает, лишь как на средство достижения цели. Он отделил эмоции от своего разума. Если, бросив ему вызов, вам удалось пробудить в нем чувства и эмоции, значит, вы сможете выбить привычную почву из-под его ног, изменить условия, при которых он работает лучше всего.
— Так вы не думаете, что это было ошибкой? — спросил Бэтмэн.
— Я смотрел сегодня вечерние новости, — ответил Сато. — Сообщили, что Спектр звонил в телекомпанию и принял ваш вызов. Ему не обязательно было это делать.
— Но я украл его мишень! — ответил Бэтмэн. — У меня есть кое-что, за чем он охотится.
— Разве? Насколько я понимаю ситуацию, его первостепенная задача — оказать давление на правительство для освобождения генерала Гарсиа. И посеять в городе страх и панику, чтобы запустить в ход это давление. Ему вовсе не обязательно контактировать с вами, чтобы провернуть это дело. Если вторая его задача — убрать свидетеля, чтобы предотвратить дачу разоблачительных показаний, преподать поучительный урок остальным, искушенным повернуть против своих боссов — то не будет ли для него намного проще нанести удар, когда свидетель явится непосредственно перед судом? Это единственный момент, когда он безоговорочно может быть в том же месте, где и наш свидетель. А если он сомневается по поводу внешности свидетеля, почему бы ему не заложить бомбу где-нибудь в здании зала суда? Он уже продемонстрировал свое бессердечное пренебрежение к человеческой жизни. Какая ему разница, если заодно погибнут и другие?
— Ну, если взять на себя роль защитника дьявола, — рассуждал Бэтмэн, — то для начала, здание суда будет усердно охраняться. Каждый входящий и выходящий будет тщательно проверен, и все, что он принесет с собой, пройдет через детекторы.
— Это не остановит умного парня, — заметил Сато.
— Может статься, не остановит, — уступил Бэтмэн, — но, взрывая здание суда, он рискует жизнью самого Гарсиа.
— Предположим, ему это безразлично, — нашелся Сато. — Предположим, если ему не удастся добиться освобождения Гарсиа, то у него не останется выбора, кроме убийства генерала.
— Возможно, — согласился Бэтмэн.
— Будь я наемным убийцей, — сказал Сато, — а вы спрятали бы от меня персону, которую я хотел бы отправить к праотцам, — и во мне было бы не больше уважения к человеческой жизни, чем у Спектра, — я взял бы заложника и потребовал бы выдачи моей жертвы в обмен на жизнь заложника. В случае невыполнения моих условий я бы убил моего заложника, к тому же в такой манере, что это вызвало бы бурю ужаса и отвращения. А потом взял бы другого заложника. Может быть, двух. Если б вы опять не согласились с моими требованиями, в следующий раз я бы увеличил число несчастных и продолжал бы в том же духе, пока не вынудил бы вас подчиниться моей воле. Одна жизнь за жизни многих. Не то ли это уравнение, которым руководствуется Спектр в своих действиях в случае с генералом Гарсиа?
— Да, бьюсь это как раз то, что он собирается предпринять, — сказал Бэтмэн. — Он уже пообещал взорвать в следующий раз не один, а два объекта. Один — исключительно ради меня.
— Тогда мы докопались до хода его мыслей, — подвел итог Сато, — и его решение не лежит на вашей ответственности. Он сделал этот выбор. Подозреваю, он не раздумывая поступил бы точно так же, будь свидетель под вашей опекой, или в руках полиции. Поступив так, как считали благоразумным, вы никого не осудили на смерть, мой друг. Наоборот, вы спасли одну жизнь. Жизнь свидетеля. А теперь вы должны попытаться спасти остальных. Возможно, вы потерпите неудачу. Но предпринять попытку — дело чести. Помните одну вещь. Главное различие между вами и этим убийцей-профи в том, что у вас мысль о кровопролитии вызывает отвращение. Пока вы продолжаете защищать
свидетеля, вы боритесь во имя спасения жизни. Он — тот, кто совершает смертоубийство, не вы. Однако, если вы спасуете перед его требованиями и отдадите свидетеля ему на милость, тогда вы не только прекратите борьбу во имя спасения жизни, но и станете соучастником убийства. Такова холодная логика, но это должно поддерживать вас в решении, которое вы выбрали. Принимаете?
Бэтмэн кивнул.
— Да, Сенсэй. Я принимаю это.
— Хорошо. Тогда мы сейчас начнем рассуждать как наемные убийцы, вы и я. У меня в таких делах чуть побольше опыта, поэтому я попробую стать на время вашим гидом. Мы уже знаем и его цели, и то, что в его действиях существует стереотип. Вы ошибались, утверждая, что такого стереотипа нет. Это не требует доказательств. Он будет стремиться ввергнуть в ужас жителей этого города, ударить по заметным целям и добиться впечатляющего результата — как говорится, много смертей в одно мгновение. И каждую акцию он преподнесет как захватывающее зрелище, таким образом, чтобы разбудить сильные эмоции. Давайте думать, как он, и выберем оптимальные мишени в нашем городе, так много, насколько хватит фантазии. И тогда постараемся держать ухо востро и следить в оба глаза за этими объектами.
— В нашем городе недостаточно полицейских, чтобы наблюдать за каждой предполагаемой мишенью, — сказал Бэтмэн.
— А мы будем наблюдать не только глазами полицейских, но и тех, кого наш наемник выбрал себе в противники. Глазами горожан. Охотник, идущий по следу добычи в одиночку, имеет меньше шансов на успех, чем тот, кому помогают загонщики, колотя по кустам палками и выгоняя зверя на стрелка.
— Один… один мой друг говорил почти то же самое, — сказал Бэтмэн.
— Значит, ваш друг мудр, и вы поступите правильно, прислушавшись к его совету. У меня много учеников, а у каждого из них много друзей. А у их друзей тоже есть друзья. Вот вам начало. У вас есть друзья, к кому вы могли бы обратиться?
Бэтмэн кивнул.
— Да. Я думаю, найдется несколько человек.
— Тот, у кого есть несколько друзей — богаче, чем можно измерить, — многозначительно заметил Сато. — Пусть каждый вытряхнет из карманов свое богатство, и все вместе мы купим Спектру поражение. А пока давайте пораскинем мозгами, куда мы заложим наши бомбы, если хотим прикончить побольше людей в одно мгновение…
Он заказал лимузин к отелю «Готэм-Плаза», представившись как «мистер Дэвон Стюарт из Бладстар рекорда» и сказал, что заплатит шоферу наличными. Он объяснил, что будет на совещании в баре отеля и попросил позвонить ему туда, когда прибудет машина.
Когда водитель увидел, как он выходит из дверей отеля, перед ним предстал человек с черными, ниже плеч волосами, в модных солнцезащитных очках, дорогой черной кожаной куртке, надетой поверх белой шелковой сорочки, и с белым шелковым шарфом, повязанным вокруг шеи; в узких черных кожаных штанах, стянутых витым серебряным ремешком, и высоких ботинках, один из которых словно змея обвивала золотая цепочка. Также у него был в руках также атташе-кейс.
«Мистер Стюарт» забрался на заднее сиденье и дал указание отвезти его к Клубу 34 — самому известному злачному местечку в Готэм-Сити, где красивые люди назначают свидания, куда приходят потанцевать, посмотреть на других и показать себя. Швейцар на дверях, чья работа была решать, кого впускать из выстроившейся снаружи очереди, — чей выбор часто зависел от внешности гостя, или супермодного костюма, или сложенной двадцатидолларовой банкноты, незаметно скользнувшей из ладони в ладонь, — неожиданно увидел плавно подкативший длинный белый лимузин, шофера, услужливо открывающего заднюю дверцу для кого-то, на ком со всех сторон так и сияла надпись «рок-звезда» или «музыкальный продюсер» и прикинул, что это должно быть важная персона, а потому сразу же пропустил внутрь.