Неожиданно Джек изогнулся и с яростью посмотрел боссу в глаза.
— Скоро твоя жизнь не будет стоить и одного плевка, — прохрипел он. Гриссем потянулся к пистолету — но было поздно: Джек уже успел направить на него дуло своего и продолжил свою речь. — Ты не жив. Ты мертв. Я тоже мертв… Это освобождает, — он явно заговаривался — сумасшествие прогрессировало. — Надо бы придумать какую-нибудь смертетерапию…
Еще и раньше во время убийства на Джека «находило», это в глазах Гриссема служило подтверждением его ненадежности. Теперь симптомы обострились: ни один психиатр на признал бы сейчас этого клоуна с жаждой крови во взгляде нормальным. И все же Гриссем был почти спокоен. Джек мог бы убить его, выстрелив сразу, но он начал диалог, а значит, совершил одну из роковых ошибок. Карл был мастером своего дела и знал, что есть оружие пострашнее пистолета: вовремя сказанное слово. Если Джека удастся втянуть в беседу — а босс умел это делать — ему конец.
— Слушай, — начал он, — может, мы сумеем договориться, Джек?..
Это вызвало новую вспышку ярости.
— Джек? — взвился тот. — Джек мертв, мой друг… Меня зовут Джокер, нотки в его голосе становились все более вдохновенными и возвышенными. Джокер играл — на невидимой сцене перед невидимой публикой, и его сумасшедший танец зачаровывал, как танец змеи. — И, как видишь, я гораздо более счастлив!
По-видимому, он включил магнитофон: комнату заполнила музыка. С диким хохотом Джокер закружился в невиданном сумасшедшем вальсе, паля во все стороны из пистолета. Разлетались под пулями зеркала и лампы — Джокер танцевал.
Карл Гриссем пятился, может быть, впервые столкнувшись с явлением, ему непонятным.
Может ли понять настоящий нормальный человек настоящего сумасшедшего? Вряд ли…
А Джокер корчил рожи — насколько позволяли ему омертвевшие мышцы. Ему было весело, по-настоящему весело…
— Эй, — окликнул он уже бывшего босса перед тем, как подарить ему пулю… — Ну и денек!
И снова все залили музыка и хохот.
Карл Гриссем медленно сполз на пол с пулей в животе.
«А пора вставать», — подумал Брюс, осторожно выскальзывая из-под одеяла.
Вики слегка поежилась, чувствуя неожиданный холодок, но не проснулась.
Одним прыжком Брюс взлетел на стоящий здесь же, в спальне, турник и завис вниз головой. Без шума, без скрипа…
Пусть поспит еще Вики — ее ждет беспокойный, как и вся жизнь, день…
А за окном занималось светлое и нежное утро, из тех, что заставляют человека думать о том, что жизнь все же прекрасна…
Окно на одном из верхних этажей небоскреба — замечательная вещь. Стоя возле него, легко представить, что город простирается не просто перед тобой — он покорно лежит у твоих ног и предлагает себя с бесстыдством профессиональной проститутки: «вот он я, возьми…»
Джокер любил это окно. Оно наполняло его гордостью и сознанием собственного достоинства.
И лишь одно не давало ему полностью насладиться даримой окном приятной иллюзией. Газеты… И кто только выдумал их на его голову?
«Александр Нокс», — прочитал он подпись под разозлившим его репортажем.
Джокеру пришлось потратить немало усилий, чтобы заставить себя рассмеяться и на этот раз.
— «Голос Готэма» всегда вызывал у меня улыбку, — прошипел он сквозь мелкий пакостный смешок, который уже стих. — Ах ты, урод крылатый! вскричал Джек, с силой ударяя по газете кулаком. — «Терроризирует…» — и снова он сорвался на шипение. — Погодите, вы еще меня не видели!
Смех исчез совсем, превратившись в неразборчивое жутковатое рычание.
Сверхчеловеческая ревность к публике захлестнула изуродованного гангстера, раздирая изнутри остатки его души. Он не был человеком в этот момент: людям недоступны такие звериные страсти.
Он бил по газете, глядя на нее затуманившимися глазами, и рычал. Он ненавидел сейчас всех и вся: газеты, публику, неспособную разобрать, кто есть кто в этом мире, Бэтмена… Особенно Бэтмена, так нагло и резко изменившего всю его жизнь.
«Я еще доберусь до него!» — кипятился Джокер.
Сейчас он был совсем не смешон.
А за огромным, больше человеческого роста, окном просыпался город.
Когда Вики поняла, что пришла пора прощаться, внутри у нее что-то сладко сжалось — ей не хотелось уходить отсюда, как просыпаться после приятного доброго сна.