— Вики, мы должны поговорить… — Джокер потащил ее в соседнюю комнату. Девушка покорно переступала ослабевшими вдруг ногами.
Ничто, никто не мог ее спасти!
— Я очень расстроен! — хрипел над ее ухом страшный клоун. — У нас был ужин, шли дела с красивой женщиной…
«Ну уж нет! Мне не нужны дела с тобой!» — Вики резко отстранилась, высвободила руку и оказалась в двух шагах от Джокера.
Тот усмехнулся. Ему нравилось сопротивление, разумеется, в разумных пределах.
Если бы Вики уступила с первого раза, он наверняка утратил бы к ней всякий интерес.
К счастью или нет, девушка об этом не догадывалась и вела себя так, как подсказывало сердце.
Обстановка этой комнаты была еще бедней. Как истинный ценитель искусства, Джокер не мог этого не заметить. Особенно его очаровала стоящая у камина на небольшой полочке маска: в ней было что-то от его концепции «искусства смерти».
— …И вдруг, не извинившись, ты убежала с этим типом… — продолжал говорить он.
«Вейн… он просто трус — сбежал и бросил меня на растерзание… Я его ненавижу!»
Вики пятилась назад, размышляя, удастся ли ей сбежать. Шансов было мало.
Джокер подошел к камину и взял маску в руки.
— Знаешь, Вики, — задумчиво проговорил он, изучая маску, — у меня в жизни произошла трагедия… Анни, моя киска, выбросилась из окна…
«Что ж… — горько подумала Вики, — и это тоже выход… Жаль, что у меня его нет — здесь слишком низко. Первый этаж».
Вики попробовала представить себе изуродованное лицо несчастной. Что послужило ей последней каплей? Может, интерес Джокера к ней, Вики?
— О Господи! — прошептала она, ужаснувшись этой мысли.
— Ну! — захохотал Джокер, пристраивая маску на место. — Нельзя приготовить омлет, не разбив яйца.
При этих словах его рука сжалась. Хрупкий гипс не выдержал давления осколки маски посыпались на пол.
Лицо Джокера заострилось, на нем появилось хищное выражение.
Лишь то, что его взгляд устремился в другую сторону, спасло Вики от нового шока. Правда, через секунду она похолодела-таки от страха, но уже не за себя.
В комнату вошел Брюс. Его решительное лицо заливала бледность, глаза смотрели с вызовом.
Первым пришел в себя Джокер.
— Ну, мисс Вейл, — обратился он к притихшей девушке, — что, еще один петушок в курятнике? Ты разбиваешь мое сердце!
«Что он делает! — забыв о прежних обидах, закричала в душе Вики. Ведь Джокер убьет его!»
— Брюс! — одними губами прошептала она, но Джокер угадал произнесенное ею имя.
— Брюс? — повторил он вслух. — Брюс Вейн, да?
— Да, — ответил тот. Боб, незаметно вошедший в комнату, направил на Брюса свой автомат.
Джокер повелительным жестом осадил своего дружка. Слишком просто было убить соперника так…
— Да, — повторил Вейн, делая шаг навстречу Джокеру. — Большую часть времени.
То, что казалось сейчас Вики безумием и бессмысленным самопожертвованием, было на самом деле частью хорошо продуманного плана.
В первую очередь Брюс собирался вывести Джокера из себя. Когда человек теряет контроль, он перестает обращать внимание на мелкие детали: фокусники не случайно всегда пользуются отвлекающими маневрами.
Для того чтобы спасти себя и Вики, Вейну пришлось на некоторое время превратиться в фокусника.
«Да это уже настоящий цирк, — заметил он про себя, — клоун и фокусник… Да, еще, правда, остается место для дрессированных зверей… Но для этого будет специально второе отделение…»
Впрочем, первая реплика репризы по достоинству оценена не была: Джокер попросту не понял ее подтекста.
— Зато я знаю, кто ты, — продолжил он.
Джокер и Боб переглянулись.
«Ну-ну, приколи! — высветилась невысказанная фраза на лице помощника клоуна.
— Давай-ка я расскажу тебе об этом парне, — продолжал Брюс, не спеша направляясь в сторону камина.
Тема разговора тоже не была случайной — он знал, насколько тщеславен Джокер, и собирался сыграть на его заинтересованности узнать мнение о себе, сложившееся у другого человека.
Пусть такие люди, как он, не верят никому, кроме себя, они все равно живут в надежде, что некто станет ими восхищаться.
Даже просто знать — это уже нечто…
— Джек — жестокий мальчик, плохая наследственность. — Вейн видел, что эта характеристика доставляет Джокеру настоящее удовольствие. «Жестокий мальчик с плохой наследственностью» было для него скорее комплиментом, чем упреком. А как же иначе — ведь «искусство смерти» в его понимании основывалось на том, чтобы менять местами пороки в добродетели.
Брюс только подтверждал Джокеру, что тому удалось донести до людей свой новый имидж.