Оуэнс извернулся и угрем протиснулся мимо других монстров. Его когти превратились в плавники, и полицейский взмахнул ими, чтобы оттолкнуться от окруживших его существ. Выход был всего в паре метров от него, но с тем же успехом он мог располагаться на противоположной стороне планеты. Монстры перекрыли все пути к бегству.
И все же Оуэнс продирался сквозь толпу. Внезапно до него дошло, что все окружающие его создания растеряны и напуганы в точности как он сам. Они не пытались убить его, напротив, они сами старались сбежать и защитить себя от вреда.
Внезапно входную дверь словно взрывом снесло. Монстры колотили в нее, разбили стекло, а теперь продирались сквозь осколки и мимо других существ, пытающихся сбежать из этого ада. Оуэнса подхватило общим потоком, и внезапно он очутился на улице. Его плавники превратились в пальцы, пальцы крепились к рукам, а руки снова стали частью, о, слава тебе, Господи, человеческого тела.
Оуэнс лицом вниз рухнул на мостовую. Подняв голову, он увидел, как от закусочной во все стороны, словно за ними по-прежнему кто-то гонится, разбегается десяток мужчин и женщин. Несколько человек лежало на мостовой, даже на проезжей части. Некоторые из них были в весьма плачевном состоянии. Но среди них не было монстров.
Возникшая из ниоткуда угроза каким-то образом снова канула в небытие.
Вот только страх никуда не делся.
Оуэнс потянулся к телефону, чтобы связаться с диспетчером, но он по-прежнему не мог контролировать свой голос. Его собственные слова звучали будто завывания дикого животного. И даже обрети Скотт возможность снова говорить, он не мог себе представить, чтобы в участке поверили во всю эту историю о том, как он едва выбрался живым из закусочной, полной монстров.
Его руки дрожали, и он уронил телефон. Оуэнс попытался было подобрать его, но тут телефон внезапно завибрировал, и Скотт, испугавшись, снова его выронил.
Один из убегавших из закусочной посетителей наступил на гаджет и раздавил его. Оуэнс почувствовал себя совершенно одиноким. Его страх только усилился. Подобно остальным, Скотту хотелось убежать куда подальше. Он попытался было встать, но ноги под ним подогнулись, и он снова рухнул вниз, не в силах пошевелиться.
Скотт Оуэнс лежал на тротуаре в ожидании смерти.
Но смерть так и не пришла.
То, что он видел, не могло быть правдой. И не важно, насколько реальным казалось происходящее. Галлюцинация? Массовая истерия? А если и так, то неужели все видели одних и тех же монстров? Как такое вообще возможно?
На противоположной стороне дороги стоял Готэмский треугольник, здание, в котором располагалась редакция «Готэм Трибьюн». В свои лучшие дни газета расходилась тиражом в три миллиона экземпляров ежедневно. В эпоху интернета ее тираж едва достигал трети от былых цифр. Фасад здания украшал гигантский проекционный экран, большую часть которого заполняла реклама. Лишь в самом низу бегущей строкой транслировались новости.
На огромном экране прекрасные женщины в минимально допустимом размере бикини бежали по пляжу, рекламируя какой-то неизвестный Оуэнсу женский продукт. Внезапно изображение застыло и исчезло, сменившись картинкой изнутри «Закусочной Поли».
Несколько минут Оуэнс молча разглядывал видео. На нем посетители забегаловки в диком припадке бегали из стороны в сторону, сталкивались и кусали друг друга. Внезапно он увидел себя. На видео офицер Скотт Оуэнс полз по кафельному полу закусочной, хватая и лихорадочно отталкивая в сторону других посетителей в отчаянной попытке сбежать. Скотт уставился на свое собственное изображение. Огромное, на весь экран, изображение его самого. Не монстра, в которого, как ему показалось, он превратился, а его самого, совершенно озверевшего и бездумного. Оуэнсу стало дурно от того, что он натворил.
Но затем Скотту на ум пришла еще одна мысль, настолько пугающая, что желудок свернулся узлом, а кожа похолодела. Во время всего этого безумия кто-то снимал разворачивающуюся в кафе сцену на видео, а он этого даже не заметил.
«И какой же ты коп после этого?»
На глазах у Скотта экран снова начал мигать. Его собственное изображение сменилось лицом, скрытым за бурым мешком из джутовой ткани, словно пришитым к коже человека. Пустые глазницы полыхали огнем, а на руках вместо пальцев были шприцы.
Еще одна галлюцинация?
В нижней части экрана, где еще минуту назад транслировались новости, поползли слова.
ПРИШЛО ВРЕМЯ ПОДЧИНЯТЬСЯ
Костлявая фигура заговорила глубоким, хриплым, гортанным, едва напоминающим человеческий голосом: