Брюс Уэйн в пустом помещении выполнял какие-то странные, напоминающие танец упражнения, которые, насколько было известно Альфреду, назывались словом «ката» и служили для совершенствования в азиатских боевых искусствах.
– Этому вас и учил Рас аль-Гуль? – спросил Альфред.
Прежде чем ответить, Брюс закончил упражнение: прыжок слился с ударом и завершился непринужденным приземлением на пятки.
– Нет, – ответил он. – Это был корейский учитель. Теперь, насколько мне известно, он живот в горах.
– Но означают ли эти упражнения то, что вы планируете новые ночные вылазки?
– Не обязательно. Я просто привык находиться в форме. Тогда я чувствую себя хорошо. Вчера я попытался сидеть дома, и аж мурашки по коже побежали. – Брюс посмотрел на поднос. – Это мне?
Кивнув, Альфред поставил поднос на подоконник. Брюс налил себе чашку кофе.
– Могу ли я предположить, – продолжил Альфред, – что вы перестали... сворачивать шеи людям?
Брюс сделал глоток.
– Я предпочитаю термин «убеждать людей силовыми методами». То есть ты хочешь спросить, покончил ли я с ролью Бэтмена? Я много думал над этим в последние несколько дней и скажу тебе – нет. Я не могу этого сделать.
– Но Рас аль-Гуль мертв.
– Но живы другие, они ходят по улицам и не менее опасны. Дело еще не завершено. Для начала остаются эти Марони, эти Росси. Нет, мне еще трудиться и трудиться.
Альфред вздохнул:
– То есть мне следует заняться покупкой нового оборудования.
– Чтобы разместить его здесь? Нет, для этого моя комната недостаточно велика. Как и любая комната в пентхаусе.
– Могу ли я напомнить вам о том, что под особняком находится большая пещера.
– Она временно не может использоваться, – договорил за него Брюс. – Вот это и является самым неотложным делом. И для осуществления того, что я задумал, следует основательно потрудиться. Так что в этом году можешь рассчитывать на внушительную премию к Рождеству.
– Великолепно. Кстати, если вы настаиваете на продолжении ночных подвигов. Едва ли вы сумеете в плаще и маске пройти незамеченным мимо привратника.
– Думаю, с этим все в порядке. Попозже я покажу тебе свой уголок. Чуть потрудившись, мы сумеем превратить его в некое подобие бункера.
– Моя жизнь, – меланхолично заметил Альфред, – с каждым днем становится все полней и полней.
Брюс допил кофе, и Альфред понес поднос с посудой на кухню.
Глава третья
День выдался как раз таким, каким большинство граждан Готэма представляли себе обычный день Брюса Уэйна, баловня судьбы и плейбоя. Сперва, забежав на открытие выставки в галерею, он полностью проигнорировал выставленные фотографии, однако разжился телефонным номером хорошенькой регистраторши. Перекусил в модном городском бистро. Потом отправился в загородный клуб, где вместо того, чтобы играть в гольф, гонял своими клюшками девушек из обслуживающего персонала.
И наконец, вернулся в центр Готэма с демонстративными выкриками из окна отливающего серой сталью Ламборджини «Мёрселаго».
Брюс загнал Ламборджини в подземный гараж высокого дома, в котором теперь обитал, задев по дороге к месту парковки скутер и оплатив его владельцу два новых скутера; поставив Ламборджини возле своего второго автомобиля, роллс-ройса, он поднялся на отдельном лифте в свой пентхаус. Там оказалось, что Альфред пребывает отнюдь не в одиночестве. У них в гостях была Рейчел Доус. Альфред и Рейчел сидели на высоких табуретах возле мраморной столешницы и держали в руках кружки конечно же с чаем, – решил Брюс и вступил в беседу. Оба обратили к нему удивленные лица. Брюс поприветствовал их.
– И что привело тебя в центр? – спросил он у Рейчел. – Или, наоборот, на окраину, никак не запомню, где находится этот твой офис.
– В самом центре, как тебе прекрасно известно.
– А я думал, что ты занята – середина недели, и все такое.
– Дело, которое я вела, завершилось чистосердечным признанием обвиняемого. Судебного заседания не потребовалось.
– Скажи-ка... а это хорошо или плохо? Эта ваша юриспруденция – такая путаная штука.
– Не надо так разговаривать со мной, Брюс. Прошу тебя, не надо. Это раздражает меня.