– Я сожалею о том, что случилось с Рейчел, – сказал Гордон.
Дент ничего не ответил, и далее если бы выражение его лица поменялось, это нельзя было бы увидеть из-за бинтов. Гордон снова заговорил:
– Доктор говорит, что ты испытываешь мучительные боли, но не принимаешь лекарств. Почему ты отказываешься от пересадки кожи?
– Вы помните, как все меня называли, когда я работал в департаменте Внутренних дел? – с трудом спросил Дент. – Какое у меня было имя?
– Харви, я не могу...
– Произнесите его!
– Двуликий, – прошептал Гордон. – Двуликий Харви.
Дент повернул другую сторону лица к Гордону и показал то, что огонь сотворил с ним. Левая часть представляла ужасное зрелище: кожа почернела и ссохлась, коренные зубы были видны сквозь рану на щеке, от глаза остались только глазное яблоко и впадина.
Гордон не отвел взгляд.
Дент улыбнулся правой стороной рта.
– Зачем же скрывать то, кем я на самом деле являюсь?
– Я знаю, что ты пытался предупредить меня, – сказал Гордон. – Прости меня. Вюртц вез тебя домой. Работал ли он на них? Знаешь ли ты, кто забрал Рейчел? Харви, я должен знать, кому из своих людей я могу доверять, а кому нет.
– Почему ты начал слушать меня только теперь?
– Мне очень жаль, Харви.
– Нет, тебе не жаль. Все еще нет.
Гордон еще какое-то время посидел молча, затем встал и ушел. И только тогда Харви заметил кое-что на столике. Кое-что металлическое и блестевшее в свете лампы...
Марони, на костылях, неуклюже передвигался по коридору.
– Привет, лейтенант, или теперь ты уже комиссар?
– Что с тобой случилось, Сэл?
– Я упал с пожарной лестницы. Но это ничего. Я хочу поговорить об этом сумасшествии – мне кажется это уже слишком.
– Тебе нужно было подумать об этом раньше, до того, как ты выпустил черта из коробки.
– Он нужен вам, а я могу сказать, где он будет сегодня в полдень.
Солнце уже медленно заходило, когда черный спортивный автомобиль, минуя автостраду, вылетел на съезд, ведущий к отдаленным районам Готэм-Сити. Он ехал сквозь узкие вымощенные улицы до самых границ города, зоны, которую еще не коснулась городская застройка, массивный лабиринт заброшенных строений и складов, и негодных верфей. Автомобиль налетел на один из фиксаторов недалеко от старого судна, накрененного на один бок и покрытого ржавчиной. Чечен вышел из автомобиля и, сопровождаемый собаками и охраной, поднялся по шаткому мостику на корабль. Он пролез в люк и спустился по лестнице в пещерообразное логово. В нем находилась дюжина фонарей, расставленных на одинаковом расстоянии друг от друга вокруг столбов, поток их света был направлен на гору денег, лежащую в самом центре помещения. Джокер восседал сверху на денежной горе. У ее подножия лежал связанный Лао. Несколько здоровых мужчин стояли рядом в тени.
Чечен заговорил, его слова эхом отдавались среди стальных стен.
– Ты увел моих людей.
– Я дал каждому из них хорошую долю твоих денег, – сказал Джокер. – Я уверен, что ты не будешь против. Верность можно купить.
– А ты не такой сумасшедший, каким кажешься.
Джокер соскользнул вниз с кучи денег.
– Я человек слова, – Джокер вытянул прямую ладонь перед его глазами и пристально огляделся по сторонам. – Но где итальянец?
Прикуривая сигару, Чечен пожал плечами.
– Нам больше достанется, – сказал он, выпуская изо рта голубоватый дым. – Что ты будешь делать со всеми этими деньгами, Джокер?
Джокер исчез за грудой денег и возник с другой стороны, держа канистру с горючим.
– Я люблю простые вещи. Мне нравится порох, динамит. – Он выплеснул жидкость из канистры на деньги. – Бензин. – Чечен бросился вперед и остановился лишь тогда, когда Джокер приставил пистолет к его щеке.
– Знаешь, что у них общего? – продолжил Джокер. – Они дешево стоят.
– Ты обещал сдержать свое слово.
Джокер вытащил сигару изо рта Чечена.
– Именно это я и делаю.
Он метнул дымящуюся сигару в кучу денег.
Чечен в ужасе смотрел на зелененькие бумажки, полыхающие в огне.
– Я сжигаю лишь только свою половину, – сказал Джокер. – Хотя, конечно, твоя половина сгорит вместе с ней. Боюсь, что уже ничего нельзя изменить.
Чечен, не отрываясь, смотреть на огонь.
– Ты заботишься только о деньгах, – сказал Джокер. – Этот город заслуживает преступников более высокого класса, и я дам их ему. – Теперь это мой город. Скажи своим людям, что теперь они работают на меня.