– Заткнись…– прошипел полицейский.
Наивно. Неужели он предполагал, что от тона их разговора что-то поменяется? Тем не менее, силуэты стояли неподвижно. Казалось, им нравилось наблюдать за ними, а, может быть, им просто некуда было торопиться.
Или они думали, что Джонни настолько глуп, что до сих пор ни о чём не догадался? Нет, глупостью с их стороны было бы предполагать именно это. Скорее всего, им просто хочется узнать, что будет дальше. Когда у них закончится терпение, или начнёт подниматься солнце, они просто сделают шаг. Все вместе.
– Ты думаешь, они просто так выпустят меня после всего этого? – спросил патрульный, – Не будь идиотом.
– Я знаю, я обречён – вздохнул незнакомец, казалось, он ничего не слышал- спасибо, кстати, что не твердишь мне об это постоянно. Мои подельники постоянно об этом говорили, в итоге, я продержался дольше их всех.
Человек машинально пошарил по карманам в поисках сигареты, но, само собой, не нашёл её.
– Но я могу спасти тебя, – внезапно сказал он, – Пока не знаю, как, но ты будешь спасён. Им нужна папка, и им нужен я. Ты можешь что-нибудь придумать?
На самом деле, да, у Джонатана созрел план. И первым пунктом его стало не отдавать этому эгоисту свою сигару. Хочешь курить, обойдёшься. Одну жизнь ты уже погубил.
Хотя, шанс всё-таки оставался.
– Я придумал, – ответил патрульный, – я арестую тебя.
– Что? – проходимец не верил своим ушам, – Что ты, мать твою, сделаешь?
– У тебя есть идеи получше? – полицейский посмотрел ему прямо в глаза, – Выкладывай, не стесняйся.
– Мистер полисмен умеет говорить сарказмом? – обозленно проговорил преступник.
У обоих явно начали сдавать нервы. Не хватало только, чтобы они передрались, да, на потеху этим ублюдкам.
– Слушай меня ты, капризный сукин сын, – прорычал Джонатан, – я запру тебя в каталажке, сам выставлю себя идиотом, которого и убивать-то не хочется, а ты проживёшь ещё один день, усёк, придурок?!
Человек умолк, опустил глаза и призадумался. Страх совсем парализовал его чутьё. По мозгам растекался сладковатый сок апатии.
– Не слишком явно, идиот… – отвернув голову в сторону процедил полицейский.
– У нас нет другого шанса, так?
– Даже если ты застрелишься, им будет на это плевать, – ответил патрульный.
Они это знали, и ОНИ это знали.
– Да, – наконец ответил незнакомец. – Да, сделаем это. Попробуем.
Джонатан не дал ему опомниться. Он схватил его за лацкан пальто, развернул к себе спиной так, чтобы закрыть своим телом, и захлопнул на его запястьях наручники.
– Вы имеете право хранить молчание… – слова летели из уст придирчиво-сурово, с показным усердием в каждой букве.
Полицейский продолжал твердить права пока вёл человека по перрону. Словно молитву, стараясь не выдавать в голосе страха. В кобуре беспомощно висел пистолет, а преступник почти рыдал, старался опустить голову и не показывать лицо, искажённое ужасом.
Длинным был этот путь. Мягкая темнота вокзала вокруг фонарей сменялась синюшной чернотой ночи, мёртвой и жестокой. Только две пары ботинок да гуляющий в длинной арке вокзала ветер нарушали звенящую тишину. Силуэты лишь поворачивали свои головы с сухим кожистым звуком.
Абсолютно молча.
Как же хотелось вырваться сейчас к ней, к родной, каким же трусом они его сейчас видят, ну и пусть-пусть-пусть только дадут выбраться к ней я хочу увидеть её только её и моих дочерей кто-нибудь пожалуйста помогите ради бога выпустите меня отсюда!!!
Пост оказался мёртв. Пустота чёрных окон не смотрела никуда, закончился свет, дверь была заперта, люди словно испарились в ночной мгле, будто кто-то утащил их туда, где смерть – лучший из всех возможных выходов. В кармане той самой проклятой сырой насквозь жилетке Джонатана звенели ключи.
Он не любил кольца и цепочки: чем больше что-то похоже на регалию, тем легче это потерять. В старом добром кармане ничего никуда не девается просто так, правильно? К тому же, с цепочки ключи гораздо легче украсть. Полицейские гораздо чаще подвергаются налётам щипачей, чем можно было бы подумать.
Вот и сейчас карман его не подвёл. Крошечная дырка, которую патрульный никак не мог зашить, проглотила один ключик, только и всего. Джон достал спасительные железки и открыл ржавый замок. В панике он даже не развернул бандита к стене, как полагается, просто пинком запустил его внутрь.
Как и ожидалось, их встретила пустота. Здесь даже в самую поганую ночь ошивался какой-нибудь старик или пьяница отдыхал за решёткой в заблёванном закутке, но сейчас даже этого не было. Жуткий страх растекался по телу и выступал на коже мурашками.
Чувства кричали: "Включи свет, парень! Включи, и эти твари сразу уйдут!". Но тихий стальной голос отстукивал одну и ту же мысль, которая взялась неведомо откуда: "Ты на дне, парен. А на дне не принято зажигать свет. Кто знает, что ты увидишь".