Я спокойно убрал руку с пистолета, её взгляд тут же поднялся. Она смотрела прямо на меня не моргая.
– Не шевелись, – сказал я предупредительным тоном.
Девочка молчала, поджав тонкие губки. В её огромных глазах читалось непонимание и страх, однако она не двигалась, даже старалась не дышать.
Взмахом руки я выгнал штурмовиков из квартиры. А когда услышал, как последние шаги затухают за дверью, продолжил говорить.
– Ты говоришь на нашем языке?
Она утвердительно моргнула.
– Постарайся не двигаться, хорошо? Это очень важно.
Она снова моргнула.
– Хорошо, – продолжал я, – Теперь скажи мне, чувствуешь ли ты вокруг себя что-нибудь особенное. Что угодно, какие-нибудь провода, лески или…
– Холодное, – вдруг хрипло сказала она, – Там… Подо мной.
Её голос разорвал пыльный воздух комнаты.
Тут же ко мне резко пришло осознание. Как будто невидимый потолок опустился до пола. Неприятный ветер пронёсся сквозь мозги настолько мощно, что кончики пальцев оледенели.
Так и знал.
Тем не менее, нужно было продолжать.
– Это похоже на металл? – спросил я, стараясь сохранять равнодушие в голосе.
– Кажется, да – ответила девочка.
Было слышно, что она заговорила впервые за долгое время и теперь снова привыкает к словам. Её голос постепенно избавлялся от охриплости. Интересно, сколько же она здесь просидела?
– Так.
Мой воспалённый мозг судорожно пыталась просчитать варианты. Всё-таки иногда ошибки случаются. Может, всё не так плохо, нужно узнать точнее.
– Сейчас я попробую посмотреть, что там такое, – сказал я, медленно подойдя к шкафу, – не пугайся и не шевелись. Если почувствуешь страх или спазм в мышцах, постарайся их подавить и подумать о чём-то хорошем. Договорились? Если ты будешь умницей, мы быстро закончим с этим.
На её ресницах цвели капельки влаги, но большие зелёные глаза горели решимостью маленького воина. Прежде чем встать на одно колено и нагнуться вниз, я заметил, как сжатые до бела маленькие кулачки сильно стискивают плед.
В моей руке появился фонарик, одинокий светодиод открыл глаз. Яркий белый луч начал рыскать в прорехе между полками. Внутри было полно всякого хлама, который поленились доставать даже оккупанты. Несколько мотков гнилых нитей, какие-то тряпки, битые стеклянные банки. Словом, следы былого величия.
За всё это время, пока длились поиски, девочка не издала ни звука. Мне нравилось её молчание, нравилось, как она держится.
Так я и ползал бы по этому мусору взглядом до конца дня, если бы случайно не задержался на одном месте. Абсолютно случайно, даже разглядел-то не сразу. Вот он, тусклый блик, луч от чего-то отразился.
Я стал вглядываться, и медленно рыскать взглядом фонарика. Блик то появлялся, то исчезал, но, в конце концов, он попался, показал себя во всей красе. Это оказалась полоска крашеной стали, судя по всему, цилиндр. Он притаился между тканями, как змея. Попытка проследить за ним привела меня к едва заметному силуэту, идущему наверх, прямо к…
– Зараза…
Девочка сделала вид, что ничего не заметила и не стала задавать вопросов. А она молодец…
Я поднялся и отряхнулся. Почему-то мой взгляд никак не мог оторваться от земли, как будто что-то тяжелое удерживало его, мешало поднять наверх. Наконец я заглянул в её глаза, и понял, как же мне сейчас хочется оказаться подальше отсюда.
– Посиди здесь ещё немного, ладно? – торопливо заговорил я, – Сейчас вернусь.
В ответ послышалось лишь тихое дыхание, плохо скрывающее мелкий озноб. Вдруг она схватила меня за руку, крепко-крепко, как кошка. Я даже удивился, откуда у такого заморыша столько сил.
– Обещаешь? – дрожащим голоском спросила девочка.
Я положил ладонь сверху, на её руку, и мягко стиснул кисть. Кожа на девчушки пальцах была почти прозрачной.
– Обещаю.
Быстро спустившись по лестнице, я ворвался в зачинающийся день. На улице мне на глаза тут же попался сержант. Он как раз закончил разбираться с провиантом и боеприпасами и теперь спокойно стоял вместе с моими стрелками в компании штурмовиков соседнего взвода.
– Что там? – прохрипел он сквозь фильтр сигареты.
– Кажется, противопехотная, – ответил я, – Возможно, осколочная.
Сержант выругался, просто и грязно, без стеснений.
К нам подошёл лейтенант.
– Что будем делать? – в его вопросе скрывалось слишком много значений, чтобы это не укрылось от меня.