– А тебе никуда не надо? – спросила девочка, подавляя зевок, – Тебя не ждут?
– С этим потом, спи лучше, пока я рядом. Потом разбужу тебя, будешь меня стеречь.
Прежде, чем я закончил говорить, до моего слуха долетело её слабое мерное дыхание. Совсем вымоталась, бедняга, и откуда в таком чуде столько отваги?
Пока девочка спала, на меня накатила дрёма. Мысли бродили по странным дорожкам, переплетались, скакали по ассоциациям. И, кажется, в меня постепенно проникали её сны. Они были яркими и мягкими, как весенние ручьи.
Сквозь закрытые веки предо мной расстилались золотые поля и мягкое небо, залитое от края до края нежным светом. Оно было таким осязаемым, таким густым, что, казалось, до него можно было дотронуться рукой, как да парного молока. А затем погрузиться в него целиком и полной грудью вдохнуть….
Слишком всё это реальным казалось по сравнению с тем, что осталось там, по ту сторону взгляда. Броня, которая сковала моё сердце всё это время, теперь казалась слишком тяжёлой и тесной.
И, глядя на это сопящее у меня на груди существо, я понимал, почему.
«Прибыли сапёры», – закряхтела рация.
Девочка открыла глаза и пошевелила головой, уткнувшись в разгрузку.
– Уже пора? – спросила она так, будто вокруг были тёплые простыни, а ей сейчас надо идти в школу.
– Да, – ответил я, – мне нужно идти к своим. Если сюда придут люди, не пугайся, они не сделают тебе ничего плохого. Позже я приду, хорошо?
– Ладно, – девочка протёрла глаза и сладко потянулась, – возвращайся поскорей.
Я кивнул ей, развернулся и вышел вон. Всё то время, пока я спускался по лестнице, меня не покидало чувство, что из моих рук утекает нечто важное. Словно из полупустого рюкзака вытекает долгожданный мир. Хоть я и знал, что война скоро снова будет на пороге.
Посмотрим, что скажут сапёры.
Маленький чистенький джип примостился в тени БТР, вокруг него стояли четверо. Все они спокойно копошились в своём снаряжении и ни на кого не обращали внимания. Их сразу можно было выделить из числа остальных по образовавшейся вокруг них суеверной пустоте.
И одинаково печальным бледным лицам.
Когда я подошёл ближе, они разом развернулись и посмотрели на меня равнодушными глазами ангелов.
– Наверху. Третий этаж, квартира сто один. Она нужна мне живой.
Четверо разом кивнули и продолжили собираться. Рядом со мной материализовался рыжий и сержант.
– Как? – спросил пулемётчик.
– Никак, – ответил я, – подождём ребят.
Сержант шумно затянулся и откашлялся.
– Разведка доложила, – начал он, – что противник в сорока километрах отсюда. К вечеру ждём гостей.
– Ничего, – сказал я, – встретим. Время есть.
– Как знаете.
Сержант бросил сигарету и ушёл, громыхая автоматом. Мы с рыжим стояли, прислонившись к грузовику, и безотрывно смотрели в воронку подъездной двери. Солнце уже давно перевалило за полдень, и в воздухе появились первые признаки прохлады. Небо постепенно омрачалось, и мы с пулемётчиком точно знали, откуда шла та тьма. Мы глядели прямо в её сердце.
Где-то через полчаса из подъездного полумрака показался сапёр.
Один.
Когда я увидел его лицо… я знал, что он скажет. Ещё до того, как он приблизился к нам.
– Неизвлекаемая.
Все нервы оборвались разом, время остановилось, реальность упала. А я остался, подвешенный в пустоте.
– И ничего нельзя сделать? – спросил рыжий.
– Мне жаль, – ответил сапёр.
Я почти не разбирал звуков, смотрел только на него. Он стоял передо мной с опущенными крыльями. Тот, кто всегда входит во тьму и превращает её в свет. Тот, кто вытащил из мрака ни одно заблудшую душу, в том числе и моих дьяволов тоже. Тот, кто несёт жизнь.
Он стоит передо мной и искренне старается не глядеть мне в глаза.
Меня хватило на один кивок, бессловный, как сама истина.
Ни один вариант не годился. Мы все знали, что нужно делать.
С трудом я оторвал ноги с места и отправился в дом. Навстречу мне вышли три сапёра, один за другим, печальные и очень уставшие. Только теперь я заметил, как они на самом деле похожи. Бледные, с потускневшими голубыми глазами.
Последний, самый младший из них, остановился и посмотрел на меня. В его взгляде читался вопрос, на который я не мог ответить. Поэтому молча положил руку ему на плечо и лёгким толчком отправил к остальным. Знаю, вы сделали всё, что могли, именно это хуже всего.
Огненный взгляд рыжего до костей прожигал мне кожу со спины.
Путь по лестнице растянулся на века. При каждом шаге с меня лепесток за лепестком облетала надежда.
Я рисую пылью на зеркале,
Сколько ещё я таких шагов смогу вынести?