— Очевидно, мы совершенно не понимаем друг друга. Не хочу создавать международный прецедент, но я отлично помню, что предупредил вас, чтобы мясо было хорошо прожарено…
— Да, сэр… — Теперь у него внутри все кипело, но тем не менее он снова унес ростбиф.
Я повернулся к Фицпатрику:
— Извините меня за придирчивость, но, ей-богу, за такие цены мы все-таки должны получать то, что заказываем.
Он улыбнулся:
— Ничего. Если бы все люди относились к этому так же, как вы, то наше обслуживание стало бы намного лучше.
Хитрая штучка, этот Фицпатрик!
Я кое-как пообедал, заказал себе кофе, а Фицпатрику еще порцию виски. Пока мы ждали заказ, я вынул из кармана один из флакончиков Чэпмена, вытряхнул на ладонь таблетку и, проглотив ее, запил водой. Я не имел ни малейшего представления, что это за таблетка, но надеялся, что она не причинит мне вреда. Потом вставил сигарету в мундштук и прикурил от бутановой зажигалки.
Фицпатрик, подумал я, сможет дать им весьма приличное описание Чэпмена.
Принесли напитки.
— Ну ладно, перейдем к делу, — предложил я. — Хочу поставить свои условия относительно того земельного участка, и поэтому не будем терять время. Триста двадцать пять тысяч долларов! Что вы на это скажете?
Фицпатрик закурил сигарету.
— Конечно, с этической точки зрения я не мог бы ничего сказать, даже имея свое собственное мнение. Мы представляем права продавца, и единственная цена, о которой можем говорить, это его цена. Но, скажем, так: я уже давно работаю в этой области и ни разу еще ни видел, чтобы предложение покупателя принесло кому-либо ущерб.
— О'кей! — произнес я. — Значит, договорились. Конечно, я сейчас на отдыхе, и все, что имею при себе, — это дорожная чековая книжка.
Я не могу выдать вам чек на мой банк в Томастоне, но в пятницу я созвонился со своим маклером в Новом Орлеане и велел ему выслать мне деньги. Вот они пришли. — Я вынул конверт фирмы «Уэбстер энд Эдкок» и бросил его на стол. — Как только утром открою счет в здешнем банке, выдам вам чек на пять тысяч долларов, чтобы подкрепить мое предложение. Не могли бы вы прислать за ним кого-нибудь из своих людей в отель завтра утром?
— Конечно, мы были бы только рады!
— Отлично! Передайте владельцу — если он действительно заинтересован в сделке, — чтобы он уведомил меня. Лучше всего завтра. Потому что, если он примет мое предложение, мне придется поднять сто семьдесят пять тысяч долларов наличными, чтобы оформить сделку, а такая сумма вряд ли найдется у кого-нибудь на счету в банке. С другой стороны, я не хочу прерывать свой отпуск и ехать домой, чтобы достать эту сумму, но, к счастью, могу ликвидировать кое-какие акции на моем — счету у «Уэбстера энд Эдкока». Это можно сделать по телефону. Конечно, продажа акций займет немного времени — несколько дней, но все равно едва ли найдется более простой способ решить наше дело.
Он кивнул:
— Это было бы прекрасно во всех отношениях.
Я поднялся:
— В таком случае, О'кей! Можете прислать кого-нибудь за чеком завтра утром, примерно в половине одиннадцатого. Я оставлю его у администратора. И позвоните мне, как только получите ответ владельца. ,., Я поднялся к себе в номер. Вся эта мышиная возня с куплей-продажей порядком меня раздражала да вдобавок ко всему лишала нас пяти тысяч долларов, но все это было необходимо проделать, чтобы создать правдоподобную картину. Я мысленно пробежал намеченный нами план. Все шло по расписанию и вполне успешно. Так что теперь пора приниматься и за девочек…
Я взял такси и сказал водителю, что оказался в городе один и хотел бы посмотреть ночную жизнь.
Он не нашел ничего лучшего, как отвезти меня в дешевый ночной клуб. Я выпил там немного, а потом покинул заведение, уже на другом такси. Новый водитель имел более богатое воображение, а может, был просто менее щепетилен. Он расспросил о моих вкусах, и я откровенно сообщил ему, что именно предпочитаю. После этого он отвез меня в мой отель, и я назвал ему номер моей комнаты.
Около половины одиннадцатого в дверь номера постучались.
Глава 10
Она оказалась совсем не такой, какая мне была нужна, что я понял с первой же минуты нашей встречи. Это была смуглянка, симпатичная, особенно когда осталась без одежды, но уж очень мягкая, с ограниченным воображением и без всяких комплексов враждебности к кому бы то ни было. Не стану противоречить психиатрам, утверждающим, что существуют идеальные проститутки, потому что эта девушка была именно такой.
Ленива, как кошка, но каждый час такого ленивого времяпрепровождения приносил ей больше, чем физику-атомщику средней руки. Она жила в Майами или неподалеку от него и была в восторге от этого места.
Я скрепил и завершил наши с ней отношения, выложив пятьдесят долларов, которые она запросила, потом без всяких на то оснований добавил еще десять и выпроводил ее. Придется завтра сделать еще одну попытку.
Проснувшись около семи, я пережил тот ужасный момент, когда человек переходит от забвения к реальности, вызывающей у него тошноту и дрожь, а потом попытался проанализировать свое состояние на предмет, лучше оно или хуже, чем в предыдущие дни. И нашел, что оно держится на одном уровне. Что ж, пусть будет так, со временем это пройдет.
Я заказал в номер кофе, апельсиновый сок и опять около часа практиковался ставить подпись Чэпмена. Теперь это уже могло стать опасным. Дорожная чековая книжка — мелочь, никто никогда не присматривается к подписи ее владельца, разве что если поступит заявление, что чеки краденые.
Но отныне мне придется иметь дело с банками, а банки, как известно, весьма придирчивы на этот счет. Потом я уже в сотый раз обозвал себя дураком, потому что забыл о самом главном — о том, что составляло красоту всего плана.
Единственной моей подделкой (не считая расписки о получении чека, которую примут, не удостоив подпись даже взглядом) будет подпись на этом чеке. Но разве кому-либо придет в голову проверять подпись на чеке, если личность предъявителя не вызывает никаких сомнений? Именно это и подчеркивала Мэриан в нашем первом разговоре. Ведь, кроме нас двоих, ни один человек в мире не знает, что я не Хэррис Чэпмен. Я расписываюсь в получении высланного мне чека, уведомляю посыльного, что получил по нему деньги, и на том вся эта деятельность кончается.
А что касается получения денег из банка, то в этом как раз и будет крыться настоящая «изюминка» всего предприятия — мне уже не придется подделывать подпись, ибо это будет моя собственная подпись. Не мое имя, конечно, а лишь мое воспроизведение имени Хэрриса Чэпмена — но это будет тот же росчерк, что на карточке с образцом подписи, ибо я ведь сам открою сейчас счет в банке. Нет, если нам и суждено потерпеть крушение, то причиной нашего провала будет все что угодно, но только не подделка подписи.
Все прошло без сучка и задоринки. Я приехал в банк вскоре после его открытия и спросил Дэйкина. Он сидел за одним из столов, отделенных решеткой, в конце главного зала — нервный, напряженно-приветливый и крайне переутомленный человек, который уже через десять минут вряд ли смог бы описать мою внешность, даже если бы я носил монокль и кольцо в носу.
— Ах да, да… — Его глаза метнулись в сторону раскрытого блокнота, лежавшего перед ним, где он записал для памяти имя своего старого друга. — Мистер Фицпатрик звонил мне. Рад видеть вас нашим вкладчиком, мистер Чэпмен. И мы рады, что вам нравится район Майами.
Я заполнил бланк, расписался на двух экземплярах карточки с образцами подписи, оформил чек и вручил его Дэйкину. Он отнес его одному из контролеров и, вернувшись, подал мне квитанцию, удостоверившую прием моего вклада, и чековую книжку. Он уверил меня, что вся операция с моей фирмой в Новом Орлеане займет не более трех-четырех дней. Я поехал обратно в отель, выписал чек на пять тысяч долларов и оставил его у дежурного администратора для передачи представителю Фицпатрика.