— Импосибл! Невозможно! Даже в Америке этого не делают на американских машинах.
После этого уже мало кто из инженеров сомневался в том, что двести пятьдесят замесов — это пустая и нелепая затея.
И очень многие на стройке считали Марусина фантазером, а комсомольцев — дерзкими и невежественными мальчишками, которые только потому берутся за такое дело, что ничего не смыслят в бетоне.
Однажды Марусин со своими молодыми друзьями из комсомольского батальона бетонщиков — строгим, подтянутым пареньком Сидоренко и его веселым и румяным товарищем Тимошей Литвиненко — пошли к главному инженеру строительства.
— Мы решили добиться двухсот пятидесяти замесов. Товарищ Марусин нас поддерживает, — сказал солидно Сидоренко и запнулся, увидев нахмурившееся лицо инженера.
— А я не поддержу, — недовольно сказал инженер. — Я уже слышал об этой вашей затее и считаю, что добра из этого не будет. Напрасно вы хотите быть умнее всех. Делайте по двести замесов, и это будет великолепно. А то вы будете добиваться двухсот пятидесяти, а делать пятьдесят, знаю я вас!
— Нет, не знаете! — выскочил вперед порывистый и горячий Литвиненко. — Совсем не знаете! Мы будем учиться бетонному делу и делать опыты. А потом поставим рекорд!
— А пока сломаете бетономешалку или покалечитесь сами? Нет, никаких опытов я не разрешу. Опыты — дело науки, а наука против вас. Она говорит, что двести пятьдесят замесов дать нельзя.
— Я беру на себя ответственность за то, что ничто не будет сломано и никто не покалечится. Опыты буду делать вместе с ними я в свободное время, — вмешался в разговор Марусин, увидевший, что дело принимает плохой оборот.
— Ну, ладно. Если вам не жаль своего времени, делайте, — смягчился наконец инженер.
— Вот тогда и будет видно, с кем наука! — задорно сказал на прощанье Литвиненко.
Действительно, в то время комсомольцы еще не слишком хорошо знали бетонное дело. Но они и не переоценивали своих знаний. Они были настойчивы и учились, как, пожалуй, никому не приходилось учиться бетонному делу. И, кроме того, они надеялись на помощь Марусина.
Марусин часто приходил к ним в барак и, увлекаясь, целыми вечерами разговаривал с ними, рассказывал интересные вещи.
— В прошлую империалистическую войну, — говорил он, — немцы осаждали французскую крепость Верден. Бывало с утра немцы наметят себе один из фортов этой крепости и бьют целый день по нему тяжелой артиллерией. Форт железобетонный, крепкий, но все же снаряды потреплют его и разобьют так, что уже можно итти на приступ. Немцы, конечно, рады; идут утром в атаку, подходят к форту и видят — что за чудо! — он снова целехонек и снова палит из всех пушек. Тогда они снова бомбардируют его, разбивают, а наутро он снова цел.
Только после войны выяснилось, в чем было дело.
Оказалось, что чудотворцами были такие же бетонщики, как мы с вами. Был изобретен новый, глиноземистый цемент, который твердел за одну ночь так, как обычный за неделю. Французские бетонщики делали из него железобетон и каждую ночь исправляли то, что было за день разбито снарядами. И к утру все успевало затвердеть так, что форт получался как новый.
Вот и мы с вами, — продолжал Марусин, — сегодня строим завод, завтра будем строить фабрику или электрическую станцию, а послезавтра, может быть, придется строить крепость или укрепления на фронте. Бетонщик должен все уметь и всюду мочь работать. Ведь если бы у нас были такие бетонщики, когда мы у Чапаева воевали с белыми, какие бы они чудеса нам делали! И, может быть, построив укрепления в Лбищенске, они помогли бы сохранить самого Чапаева в живых…
— Про Верден мы поняли. Но все-таки скажите, в чем секрет быстроты? Как вы думаете добиться двухсот пятидесяти замесов? — спрашивали молодые бетонщики.
— Секретов никаких нет, — отвечал Марусин. — Бетонное дело — это наука, мы со своей бригадой ее изучаем. Кроме того, мы много думаем, как организовать свою работу, заранее к ней готовимся и рассчитываем каждый шаг по часам. У нас каждый работает по плану. Ну, и, конечно, за временем гонимся: стараемся его не терять. Вот и все. А как это делается, приходите и смотрите…
Молодые бетонщики слушались своего шефа. Отработав смену, они не уходили домой, а усаживались около бетономешалок и смотрели, как другие держат лопаты, кто каким путем везет свою тачку к месту укладки и как засыпают материалы в ковш бетономешалки. Они смотрели на часы, делали подсчеты и записывали свои наблюдения, чтобы, вернувшись домой, обсудить все это с товарищами.
Они пользовались каждым случаем, чтобы зазвать к себе кого-либо из старых бетонщиков или молодых инженеров, и, пренебрегая правилами гостеприимства, вгоняли того своими расспросами в пот, несмотря на холод в бараке.