Напряжение вне замка росло, хотя вначале декабря у меня были видения и похуже. Они были настолько ужасны, что я не мог заставить себя говорить о них в то время. Я не привык рассказывать о своих видениях кому-либо и сомневался, как на них будут реагировать. Они были такими пугающими, и каждый сон усиливал чувство, что я был виновен в возвращении Волдеморта. (Я был уверен, что они все знали о том, что я виню себя, хотя я никогда им об этом и не говорил). Я боялся, что они тоже догадаются об этом, когда поймут как все плохо, поэтому я отдалился от друзей. Я думаю, они волновались, что я впаду в депрессию, потому что я перестал делиться своими видениями, и они не оставляли меня одного. Я был не против, так как когда кто-нибудь был со мной, я не думал о своих видениях. В то время я боялся спать. Иногда я не спал по три ночи к ряду, пока Гермиона, Рон, Джинни, или все вместе не притаскивали меня к Мадам Помфри, которая заставила меня спать, применив комбинацию из зелий, заклятий и магических артефактов. Несмотря на все это, рождество было замечательным. Большинство студентов остались в школе, потому что их родители знали, что в школе было безопаснее, чем дома. Некоторые семьи, как например Уизли, даже приехали в школу сами, чтобы вместе провести рождество. Все старшие дети семьи Уизли вместе с мистером и миссис Уизли отправились в Хогвартс. Профессор Дамблдор даже организовал прибытие на рождество родителей Гермионы. И Сириус (помнишь, он был тогда обвинен) тоже был здесь в ту ночь, чтобы втайне обменяться со мной подарками. На новый год видение было самым ужасным. Мой шрам вскрылся и кровоточил, и я буквально впал в шоковое состояние из-за того, что увидел. Конечно, когда пришли известия о конечном результате атаки, Дамблдор знал, что я видел это, но это не принесло облегчения. Я провел следующие несколько дней в больничном крыле и был не в состоянии не только есть, но даже говорить. На третий день я принял решение. Я знал, что видения будут продолжаться, и что они будут похожими на то, что я уже видел. Поэтому я решил не сдаваться. Мне есть зачем жить. У меня есть друзья, есть семья, если не по крови, то по духу. У меня есть люди, которые любят меня и кто останется рядом со мной. Я был намерен бороться с Волдемортом изо всех сил, и в то же время быть со своими друзьями. Я не позволю Волдеморту влиять на мои действия.
Неделей позже, когда я шел из библиотеки назад в гостиную Гриффиндора, я встретил Рона в холле. Он выглядел взволнованным, поэтому я последовал за ним, пока он бормотал что-то о карточке, которую только что получил со своей Шоколадной Лягушкой. Я остановился и засмеялся, потому что вспомнил, как впервые съел Шоколадную Лягушку в поезде по дороге в Хогвартс. Посмеиваясь над его волнением, я взглянул на карточку. Как только я дотронулся до нее, я понял, что это был портал. Я переместился вместе с Роном в Запретный Лес. Испуганный и рассерженный я потребовал объяснений. Он ответил, навалившись на меня и отобрав мою волшебную палочку. Я понял, пока он стоял там, что у «Рона» тоже не было палочки. Я пришел к выводу, что это был кто-то под действием Оборотного зелья. Кто бы это не был, он нервничал и постоянно оглядывался как бы ожидая кого-то. В конце концов послышался хлопок и появился Хвост. Они что-то обсуждали, но были слишком далеко, чтобы я мог что-нибудь услышать. Затем Хвост подошел ко мне и отрезал прядь моих волос. Я видел, как он выпил зелье, превратился в меня и заспешил к замку. Через полчаса, когда действие зелья прошло, я увидел, что это был не Рон, а Драко Малфой. Он усмехнулся и сказал: «Тебе пришел конец». Он достал и активировал другой портал прежде чем я смог остановить его. Я вынужден был добираться до замка самостоятельно. Я был в замешательстве и обеспокоен тем, что происходит. Меня похитили, но не причинили вреда. Да, Запретный Лес был опасным местом, но не достаточно, чтобы покончить со мной. Я волновался о том, что же случилось с настоящим Роном, и поэтому поспешил назад в Хогвартс. Я смог увидеть огни и башни между деревьями, когда услышал слева «Давай!» и упал на землю оглушенный.
Когда я очнулся, то сидел на стуле, прикованный к нему, глядя на собравшийся в полном составе Визенгамот. Я мог видеть Дамблдора с ними и среди зрителей своих учителей, друзей, семью Уизли и много других людей. Я даже видел Ремуса и Шлярика. Я с трудом мог сконцентрироваться на том, что говорилось. Я чувствовал холод, видимо поблизости был Дементор или два. Я заставил себя сосредоточиться и услышал, как Рон свидетельствует, что я убил Хагрида. Я услышал, как Арабелла Фигг и Ремус Люпин оба свидетельствовали. Затем Дамблдор, Гермиона и половина моих учителей говорили о моем изменившемся в последнее время поведении в подтверждение, что я повернулся к Темной Стороне. Моя внезапная перемена от депрессии к нормальному состоянию была расценена как «подозрительная». Мне не дали возможности говорить в свою защиту, мне не дали возможности обратиться или свидетельствовать под действием Сыворотки Правды. Министр Фадж повернулся к Визенгамоту и сказал: «Гарри Джеймс Потер обвиняется в двух случаях использования непростительных проклятий, одном случае убийства, одном случае сопротивления аресту и одном случае общения с известными преступниками. Вы слышали свидетельства».